Анатолий Гребнев - Дамоклов меч (Из цикла 'Венок сюжетов')

Анатолий Гребнев

Из цикла "Венок сюжетов"

Дамоклов меч

Композитор Аркадий Фаустов, личность в музыкальном мире известная, в возрасте сорока двух лет составил завещание. Дело, как говорится, житейское, все под Богом ходим, и если у тебя за годы жизни накопилось какое-никакое имущество, то почему б не распорядиться им по здравом размышлении самому, не перекладывая столь щепетильной задачи на плечи близких. Это уж такое наше бескультурье да нищета, а в развитых странах дело поставлено четко, да и в нашей России в былые времена успевали вовремя позаботиться о наследниках.

Но наследников у композитора не было, если не считать законной жены Дианы Фаустовой; на ее имя и было отписано все, что полагалось. Другое дело, что умирать композитор не собирался - по крайней мере, в обозримом будущем, поскольку находился, как уже сказано, в цветущей поре жизни, на пике успешной карьеры при классическом артериальном давлении 130 на 70.

Отписано же, или, как говорили в старину, отказано, было супруге Диане Фаустовой, согласно завещанию, все движимое и недвижимое имущество, как-то: дача в Перхушкове под Москвой, дача в Гульрипши близ Сухуми, машина "Волга", а также - и это, видимо, было главным - все права на созданные, исполняемые, в том числе и будущие, сочинения композитора. Завещание удостоверялось подписью и печатью государственного нотариуса.

Вопрос - зачем понадобился этот документ при вполне здоровом, процветающем композиторе, к тому же, добавим, лишенном суеверий, - заслуживает отдельного рассказа.

1

Все главные события в жизни Аркадия Аркадьевича, повороты его судьбы, улыбки и гримасы фортуны, словом, все мало-мальски замечательное, что с ним происходило, было прямым следствием или, лучше сказать, производным его характера. Если верно, что характер - это судьба, вот наглядное подтверждение! Году в шестьдесят седьмом все ведущие партийные власти обратили свое внимание на Союз музыкантов, решив в духе времени освежить его руководство. Требовался человек новый, молодой, ни в коем случае не функционер, не чиновник, а скорее наоборот - как бы свободный и неуправляемый, само собой разумеется, талантливый, такой, кто был бы и для музыкантов своим, ну и, разумеется, не чужим для начальства. Кому пришло в голову поставить на этот пост Аркадия Фаустова? Чей изощренный ум сочинил для этой роли именно его? В кабинет с секретаршей, с четырьмя телефонами - этого легкомысленного пижона, острослова, анархиста, ни разу никуда не явившегося вовремя, вдобавок слабого по части женского пола, короче говоря, субъекта, совершенно неподходящего с точки зрения поставленных задач...

Телефоны были: один городской через секретаршу, другой - прямой, для друзей, третий - внутренний, а четвертый, под названием вертушка, с четырехзначным номером, приобщал своего владельца к заповедному миру, где все как бы знали друг друга и могли сообщаться напрямую, как свой со своим, и Аркадий, таким образом, входил в это четырехзначное число, оставаясь, как уже сказано, своим и для нас, в чем, собственно, и заключалась хитрость.

Автором идеи был некто Кузин Василий Васильевич, ныне всеми забытый, а в то время могущественный куратор, то есть человек, присматривавший с аппаратных высот за музыкой и музыкантами, мастер своего дела, знавший всех и вся. Тут была своя проверенная механика: прежде чем представить кандидатуру начальству, следовало убедиться, что не будет осечки со стороны самого кандидата, то есть получить его косвенное согласие, после чего проговорить вопрос наверху, и уж тогда само начальство, в случае положительного решения, приглашает кандидата на беседу и сообщает ему как новость свое предложение.

Уговаривать Аркадия не пришлось. И не то чтобы он так рвался к власти или желал для себя выгод. Выгоды, конечно, последовали, но в тот момент он про них, право слово, не думал. Скорее всего, он и вовсе не думал о последствиях, то есть сказался опять-таки характер, о чем и идет у нас речь. Начальством Василия Васильевича была известная в широких кругах Екатерина Дмитриевна, эффектная женщина, любимица целого поколения интеллигентов, они с Аркадием понравились друг другу, и вопрос решился.

Забегая вперед, добавим, что начальству не пришлось раскаиваться в этом как бы неожиданном выборе: Аркадий Аркадьевич оказался совершенно на месте. Он не строил из себя большого босса, демонстративно оставался со всеми на "ты", был доступен, отзывчив и по-прежнему острил и подшучивал, в том числе и над своим начальственным положением. И по-прежнему ему не было равных, когда на каком-нибудь капустнике или даже официальном вечере, в неофициальной его части, он садился за рояль и выдавал свои бурные импровизации - пародии на именитых коллег. Тут уже и сами живые классики - а классики наши были еще живы - покатывались со смеху, утирали слезы и аплодировали.