Андрей Драгунов - Место. Стихотворения

…засахарился снег. Вода сошла на нет,
как некая печаль, оставшаяся после
отъезда твоего. И смысла больше нет
ходить по адресам, стоять у клумбы, возле
фонтана. Мне в окно
заглядывает солнце,
что впрочем – всё равно —
оно в окне – до «донца».

Застигнутый дождём, соседский пёс сбежал
под козырёк, в подъезд – от сырости и ветра,
и там его в углу я, бедного, застал
промокшего насквозь, на коврике из фетра —
от старого пальто оставшийся кусок,
скукоженный за жизнь с хозяином и после…
События бегут, как волны на песок,
на скомканный пейзаж, на улицу, что возле
прибрежного песка, а значит – и воды —
она со всех сторон… Пёс спит, в углу сложившись,
не думая уже о странностях судьбы —
тем более о том, что с ним ещё случится.

Земля не так кругла, как оказалось —
в её углах застряли междометья
и прочие слова, что, впрочем – малость —
ко времени и месту. Солнце светит
из тех углов – они, как на картине,
таращатся по воле живописца
во все глаза, во все углы – отныне,
куда глядят простого очевидца
глаза, состаренные краской и желаньем
всё превратить в страдания и муку —
не так страшны бывают обещанья,
включая расставанья и разлуку —
какую-то уже. Который год
топчу пространство, пробуя на крепость
его основу – кто там разберёт,
куда приводят мысли и небрежность
в свиданиях. Уже который год
я оглашаю местность разговором
нелепым по утрам и весь народ
мне соответствует, делясь своим простором
не только мысли. Все мои мечты —
как утонули – к ним не подобраться
в одно мгновение и перейти на «ты»,
чтоб в дураках опять не оказаться,
как было раньше. А теперь пустяк —
какая-то ничтожная потеря
всего, что можно – глянь на свой косяк —
там возраст в метках до конца отмерян.

Пахнет свежеиспечённым хлебом,
новою травой – не по сезону —
слишком рано под холодным небом
вскрылась сущность старого газона —
всё не терпится оттаять и согреться,
с рук напиться чистою водою.
Пёс хозяйский дремлет по соседству,
в лапы ткнувшись мокрой головою.

Из частностей не помню ничего,
но помню лица – их запоминаньем
учился жить, как некогда Кокто
учил меня страданью и вниманью
к своим родным, но детская душа
жила ещё по детским же законам,
то есть, трудилась долго, не спеша,
не утруждая жизнь свою уроком
или потерями. Как ни гляди в окно —
картинка не улучшится под вечер —
твоим старанием, и ветер всё равно
снесёт куда-то вероятность встречи
с назначенным лицом, наверняка,
желая оказаться очевидцем
каких-нибудь событий, но рука —
не обязательна и если что случится —
нырнёт в карман, где пачка сигарет,
какие-то копейки, то есть, мелочь,
чтоб расплатиться за один билет
в один конец, как этого хотелось.
И если удавалось пережить
боль и разлуку – оставалась память,
которую картинкой не изжить,
что за окном, тем более руками
и купленным билетом в никуда —
как ни крути, дорога не спасает
ни от чего – такая ерунда,
которой, впрочем, иногда хватает
надолго – даже больше – навсегда.
Сбежать, укрыться тёплым одеялом
и ждать когда холодная вода
из речки станет Тихим океаном
или каким-нибудь другим – что всё равно —
повозка едет только пока лошадь
её везёт, а дальше, как в кино —
экран на титрах ветерком полощет,
стараясь не сорвать, но потрепать,
как некую безделицу, как куклу,
почти живую, но не передать
с рук на руки в последнюю минуту
то, что осталось… Достоверность снов
в такое время – только продолженье
дневных исканий – сказочный улов
лежит на дне котомки без движенья,
без признаков дыхания. Тепло
ещё хранится, но чуть-чуть осталось
и остывает как-то тяжело
желанье жизни, что такая малость
в конечном счёте. Память не щадит
ни лиц, ни даты, ни воспоминанья,
и если кто-то там ещё глядит,
то лишь в ответ на смех и на рыданья,
на невозможность это пережить,
сложить обратно, чтобы сохранилось,
не вытерлось со временем, как нить,
что слишком долго в закромах пылилась,
пережидая эти времена.
Война закончилась, как водится – победой —
кого над кем – неважно, но сполна
отвесили те «казаки», что едут
с войны домой. И шашкой и огнём.
И в воскресенье тоже выпадало
им отличиться… Каждый при своём
в итоге оставался – одеяло —
всё покрывало… Тихая печаль,
когда вдруг вспоминаешь эти лица и
понимаешь – прошлое так жаль,
но ничего уже не повторится.