Константин Хайт - Угнетение

Отъезд.
Уже?!
В последнюю ночь я заметил, что пишу как тупые юные женщины,
и большую медведицу прямо над домом соседей напротив,
белым, который переделывают в новый фасад, утепляя
и где всегда горят зажалюзенные окна на первом этаже,
часов до двух-трех. Скоро сяду в вагон,
поздороваюсь (или нет) со своими соседями.
А вдруг они меня убьют?
Я не пишу: вдруг их убью я —
я знаю, что нет, ибо сил мне не хватает даже на то,
чтобы молча справиться с отъездом или чтобы должно его описать.
Переходит из одной строчки в другую
стержня, струи невидимая связь —
я пишу верлибр без разделения на строфы,
я пишу абзацы, разделяя ими любовь.
Я вижу любовь как колбасу между двух слоев бутерброда:
вот я – вот Чайковский – а вот между нами колбаса.
И время – вегетарианец, который ест только булку.
Ах – было бы слишком романтично!
Если бы было так. На деле же
я слабый испуганный мальчик,
боящийся ехать один.
Боящийся встречаться с людьми, которым когда-то наговорил гадости,
боящийся идти в школу и снова отвечать у доски,
боящийся что снова будет бояться писать, снова будет целыми днями тушеваться
в приступах неведомой хандры.
Пойду погуляю.

Уже погулял.
Давно.
Сижу, думаю о жизни.
Снизу смотрят телевизор.
Могу обойти огород,
посмотреть, как, где и что.
Могу покататься на велосипеде,
но не буду,
скоро уже выезжать – через два часа.
Все меньше и меньше чувств, все меньше скуки —
а без скуки и писать не хочется.
Я оставляю все это здесь —
и буду думать потом и скучать,
но сам движусь дальше.
Отпускаю…