Йоко Сан - Иероглиф любви

вчера ещё умирала без солнца
сегодня Господь даровал:
возьми, Богом данная,
сколько сможешь – с лихвой,
у позднего, осеннего солнца
так нежны лучи перед долгой-долгой зимой
над измятой постелью ароматы любви
два сияния, два огромных светила
над гремящею тьмой,
где мир неподвижный сияет
и в тихую область моих сновидений
соловей песнопением нежным
где отзвуки слов шумящей листвой
так дышится вольно
и кроны деревьев неслышно качает
Эрот мой возлюбленный
владыка искусный эфира и неба и моря
правитель весны,
когда распускают свой цвет лепестки
звезда небесной Лиры
послушно переплетает нити вымысла и снов
ты сердцем чист и мысль течёт свободно
мой муж и государь всевышний

Не может солнце
встретиться с луною
И ночи не дано увидеть
лик прекрасный дня.
Так мы с тобой
Обречены вращаться
Каждый…
На своей орбите…
От этого не стало параллельно.
Я пересеку границу ночи раньше
В других мирах,
Где тоже очередь,
Наверняка…
На пересеченье душ
Что встретились однажды:
Тот мальчик, что старательно
Играл на скрипке
И девочка, кружащая
Как одинокий лист,
В парадном фартучке
Посередине школьного двора…
Под звуки музыки
Что так всегда любила
Я буду
Пританцовывать
В иных мирах…
Когда увижусь
Наконец
С тобою
Забудется
И прошлое
Мое страданье,
С тобой вернется
Молодость ушедшая моя

темные лавры, сирень, спящие виллы…
ласковость губ и разгул той силы,
что так долго подавлялась мной,
дикая роза обвившая ствол осины,
всё остальное – лишь пепел дорог…
и та змея,
что сбрасывает кожу
счастливее меня стократ,
наши тела, похоже, только схожи,
но маршал ты, а я всего солдат,
его высочество искусный снайпер –
вчера открылся сезон охоты –
пуля-любовь в свободном полёте –
поле прицела чисто
бабочка ночная винный бражник
натыкается на тоненькую сетку:
бьется, бьется об неё страдалица
в глубине тоскующего сада…
желтая луна над черными ветвями
под кустом гранатовым
взглядом немигающим
целится змея-одиночество
горькое пророчество,
выстрелом контрольным в упор

по дороге в посольство
продлевая Шенген
вспоминаю день
прошедшего – нашего – лета
в буйных зарослях, в тальнике,
под стенами старинного замка
блаженно отдаваясь друг другу
как в последний раз
мы бросались в волны
снова и снова
стон кузнечиков, чистое небо
сладкий август, забвенье
пламя рук – единение двух
пригвожденных к алтарю
поцелуев
отчего никак не напиться
кто над любовью бог
пусть дольше века длится
этот миг, этот час…
над нами, нагими,
перламутром стрекозы –
дуновением крыл –
светящимся нимбом…
по дороге к посольству
продлевая Шенген
напеваю беспечно:
– Любовь не знает границ!

Сад осенью особенно красив!
Доцветает гортензии ряд…
И душистый табак, головку склонив,
Выставляет последний наряд.

Утром в инее травушка-муравушка,
Вновь туман молочный от реки…
Первые седые пряди у берез,
Звон колоколов, малиновый, до слез.

Наш дом, старинный, светится в ночи,
Камин зажжен и пенятся бокалы,
Рояль раскрыт, послушай, помолчи,
«Ах эти черные глаза, меня пленили!»

Беспечный смех и голоса вокруг,
Милый друг, взгляни ж на меня,
До зари, до утра прохлады,
Я серенады буду петь для тебя.

Звезда полночная вдали взойдет.
И нет в помине бед,
Цветок виноградной лозы растет,
А мне лишь двадцать лет.

Вот за эту призрачную осень,
Где счастлива была,
Утомленное солнце уже попрощалось
Всю жизнь бы отдала!

– больше жизни…
{в тишине}
ты родная и единственная…
– не люби меня так сильно,
гнева божьего боюсь я
тихий ангел пролетел
{шорохи}
– ты не спишь?
– нет, я люблю
тоже больше жизни

ни в чём не зная меры, половины
слыву максималисткой –
ну и пусть
безмерность, пылкость чувств
не променять
на холодность и лёгкость
метаморфоз риторики
и… грусть
что в имени другом есть солнце и луна
и хвастаясь порой между собою
не видят свод небесный над собою
в чужой тональности
звучат их голоса…
но связанные равнодушием, нуждою
фиалка влажная на мху
и лотос, что окроплён божественной росою,
никак не разлетятся на куски
рабы привычки
впрочем, закон земного притяжения
еще никто не отменял