Александр Петрушкин - Тетради 2018 года

То лицо, которое снег набирает из пазлов:
из прохожего астмы,
из шариков, собранной в небо, любви,
из меня, что летит в его свет,
безо всякой опаски
вынимая себя из сугробов дебильной крови.

Повернёшься вокруг и лицо
в темноте и повсюду стоит.

мир заканчивался там, где я
от зрачков отрывал рубцы
шрам вынимал из глаз —
словно бинт в перста
бравши дым, то есть просто дым

дом завершался тем, что он
был разрушен – расширен
до неба и до свободы
чья вода, как кровь, легка и проста
а на швах ея – там, где всё записано —
[видел] [возможно] [Бога]

это звук вокруг летит
в себе выращивая птицу
чтобы смотреть из высоты
как он до птицы отвердеет
полёт подносит он к лицу
и узревает, но не зреет,
что птица это тоже звук
когда летит и ветер греет

Всё, что слышал – это шорох,
всё, что видел – береста,
и в нутре звенящий ворог —
так как Бог вокруг меня:

всё латаю и латаю
медный/бедный угол/бок,
а вдохну и – умираю
или всё наоборот.

Останется строчка от зайца
завёрнутой в небо и свет,
и то, что должно здесь остаться,
когда человека здесь нет:

хруст ветки вмещающий ангел
и ветка, в которой он спит —
в её колыбели качаясь
и небо вдыхая, как спирт.

Посередине снегопада,
стоять, как дерево Его —
и видеть только стены света
и тяжесть света одного
вокруг меня – как небо. Крона
за снегопадами шуршит
и дышит мне в плечо, немного
немеет [всё], плечо болит.

неуход [неизбежен] всегда [возвращенье]

дождь и снег и снег и дождь
падает февраль как циркуль

рыба под землёй ревёт
вряд ли что ещё услышишь

холодящая отчизна
ты подземная сейчас

поплывёшь из неба глаза
вот… сейчас

В зверя средине
кто в небе стоит

кто там со мною
как зверь говорит

красные точки
ранетки густой

станешь как небо
своей пустотой

полостью плачем
на жидкой губе

тем что забудут
здесь о тебе

Воды расцарапана кость —
с ней пёс во дворах здесь лежит,
грызёт леденцовый мороз.

Холодное небо дрожит
в его безразмерных руках —
из лая и эха его —

вода, словно Бог – так легка,
что это тебе тяжело.

снегири это имена для деревьев
чем ближе к свету
тем меньше букв в имени

на нижнем ярусе сидят скандинавские боги
а на верхнем – потерянный звук

качнётся ветка, отяжелев от снега
вот и ещё одно имя тут

Самый свой последний стих
здесь я не запомню —
унесу его собой
завершённый. Это

правильно – путь слышит тот,
кто встречает поезд
в каждом шелесте дождя,
Пассажиров нет у.

Улитка дерева ползёт
по свету – медленно, как стрелка.
Он смотрит в зеркало её,
чья тень, скорее, тьмы пометка —

в двойных, как челюсти часов,
перепоясанный огнями,
кто видит из него меня,
гремя снегами, как ключами.

И пёс внимательно стоит
[он мастер часовых поделок] —
отвёртка неба так хрустит,
что алчешь ангелов и хлеба.

Гудит пространство, слова шмель,
который зрения снаружи,
ожил и этот белый снег,
что на крылах его, обрушил

вовнутрь себя, где свет лежит —
лепечет, выбран из пелёнок,
из горок, санок и т.д.,
как аутист или ребёнок.

Кто понимает – тот молчит,
и [сшитый из стыда и кожи]
он слышит, как в шмеле летит
вернуться. Позже.