Александр Володин - Простите, простите, простите меня…

Ушастый я для шуток и насмешек.
А глуп я для того, чтоб совершать
дурацкие поступки!

Замолчи!
Ни одного дурацкого поступка
я за тобой еще не замечала.
Ты только нерешителен, мой милый.
Что делать, кто из нас без недостатков…

Скажи прямей: я попросту труслив.
Я трус. Я потерял в бою колчан!

Я и не думала об этом, милый…

Нет, думала! Все думают об этом!
Они – пускай так думают. Но ты!
Я виноват стыднее, но в другом…
Когда мы гнали летом Скорпионов
и я, как все, свистел и улюлюкал,
вдруг вижу – за кустами притаился
отставший Скорпион. Едва успел
я натянуть тугую тетиву,
как понял: это мальчик! Просто мальчик!
Уж посвященный в воины, но мальчик!
От страха спрятался в кустах, дрожит,
и вместе – куст дрожит листочком каждым.
Тогда со мною это и случилось.
Я повернулся и швырнул колчан.
И долго шел куда глаза глядят.
В тот миг я не испытывал стыда,
не думал ни о чем еще тогда…

Но оказалось, оказалось,
что человек сильнее тигра.
Того, кто, чуть земли касаясь,
к нему подкрадывался тихо,
кто, рыжим пламенем горя,
над рыжим тростником вздымался,
кто – рыкающая гора,
истошно алчущая мяса,
шутя сбивающая с ног
и сотрясающая камни!
Кто о таком подумать мог?
Рогатиной, двумя руками!..
Его дыхание зловонно,
еще живой он, не остыл.
Не тигр пожирает воина,
а человек его убил!

А я иду. Пора, пора идти…
Мне кажется, что ухожу не я,
а вы идете. Нам не по пути.
Желаю я тебе, моя семья,
нестрашных пропастей, нетяжких бед…
Я здесь остался. Я смотрю вам вслед.

Военачальник! В этот трудный час,
в час, выражаясь проще, грозовой,
ты – лучший здесь, ты первый среди нас.
Прости меня, ты должен быть Главой.

Клянусь друзья, грядущею победой…

Нет, будущим ты не клянись. Оно
позором этих дней осквернено.

Кто там опять? Все тот же долгоносик?

Да, долгоносик! Жить в постылом страхе
перед тобою – то же, что не жить!

Зачем же в страхе? Что с тобою, брат?
Иная мне рисуется картина:
как пчелы, что на всех цветах сбирают
их сладкий сок, мы, рот набивши медом,
летим в свой улей и, подобно пчелам…

Встречаем смерть в награду за труды!
Уже две жизни только за два дня
тебя своею кровью запятнали.
И может быть, через одно мгновенье
Тебе на душу тяжко ляжет третья.

Чья же это жизнь?

Моя, вот в чем беда.
И – в спину, в спину, вам не привыкать…

Кто там стрелял? Связать и наказать!
Неужто недостаточно убийств?
Неужто не настало время мира,
покоя и порядка в нашем роде!

Нет, не настало! И не будет больше!

С почетом должным схоронить обоих.
Голосованье и гулянье – завтра.

Уезжаю. Куда? Неизвестно.
Ожидают меня поезда.
В чужеродном тумане окрестном
ожидают меня города.

Там бесплодно меня ожидают
обделенные дружбой друзья.
Там снега в ожидании тают.
Там предчувствия женщин терзают…
Так морочу себя понапрасну.
Равнодушно стоят поезда.
В чужеродном тумане неясном
равнодушно стоят города.

Незрелой юности мучения
перестают иметь значение.

Весьма заметные удачи
и развлечения вечерние
уходят так или иначе,
перестают иметь значение.

И неба светлое свечение
и речек сильное течение
перестают иметь значение,
перестают иметь значение…

Простите, простите, простите меня!
И я вас прощаю, и я вас прощаю
Я зла не держу, это вам обещаю.
Но только вы тоже простите меня!