Наталья Патрацкая - Золотые стихи. Лирика

Умнейший мужчина, студент из столицы,
да, это дивчины был брат.
И письма, экзамены – это, как блицы,
он встрече немедленной рад.

На зимних каникулах выпала встреча.
Где быть? Ну конечно Урал.
А город к приезжим не очень доверчив,
мороз до костей пробирал.

И иней ложился на лица, озера,
по ним проходила лыжня,
и снега крупинки похожи на зерна,
и скорость на лыжах важна.

Потом он приехал к ней в город лучистый,
у мая крутой ветерок.
А путь из Москвы к ней довольно неблизкий,
но чувства скопились уж впрок.

А что было Дальше? Муж едет в столицу,
она в своем городе. Да.
Он любит ее, как жену, как девицу,
но будет ли это всегда?

В больших океанах заморское чудо,
и светится, как светлячок.
Мужчина, влюбленный, о, это так круто.
Он светится, как маячок.

И было так славно, когда он был рядом,
любимый и сильный супруг,
и волосы падали с плеч водопадом
на плечи его и на грудь.

И он так любил ее длинные косы,
и шею, и губы, и грудь.
А пятна на шее, как будто укусы,
она закрывала, как путь.

И утро вставало, и солнце будило.
Шли лекции, жил институт.
Ее не пускал и в болоте был илом,
лежи рядом с ним, и будь тут.

Вот вырвалась смело одежду погладить.
Включила спокойно утюг.
Он сзади схватил, да и кто с ним поладит?
Унес и любил. Запах тут.

Горел, тлел утюг, захлебнувшийся кофтой,
столешница стала пылать.
Огонь потушили, чернеет коростой
все то, что сгорело. Кровать.

Она, как магнит, иль сироп, но для мухи,
с нее не уйти, не сбежать.
Любовь превращалась в сладчайшие муки,
а пресс все качать да качать…

В степи казахстанской есть горный, массивный,
неведомый рай для двоих,
где озеро чистое с рыбкой красивой,
светило под солнцем для них.

Палатка на склоне, очаг на природе,
залив из зеркальной воды,
где жизнь протекает в волшебной погоде,
лесные деревья – сады.

Загар был одеждой на крепких фигурах,
и мускулы секса в борьбе.
И камни вокруг, а мужчина был ГУРА,
готовил жену он себе.

И быт первобытный венчался успехом:
любовь полонила сердца,
никто той любви не мешал. Без помехи
шли дни и без капли винца.

Ныряли и плыли, лежали под небом,
и кофе холодный стакан.
Готовили пищу, не все ели с хлебом.
Мужчина любимый – гигант.

Двенадцать дней кряду: любовь и природа.
И солнце: восход и закат.
Тогда и возникло продление рода,
а кто же был в том виноват?

Так были вдвоем. Никаких мужчин рядом,
и все же потом нет, да нет,
он все ревновал: «Кто отец?» Словно ядом
Ее отравлял целый свет.

Пришла жизнь с кольцом, очень ровным и круглым,
и летом в вишневых садах.
И рядом мужчина, и нет уж подруги.
Он сильный и мудрый Адам.

Вся жизнь в подчиненье, вся жизнь на пределе,
и секс – это спорт и любовь.
Еще нет квартиры, но что б ты не делал,
судья над тобой – муж же твой.

Еще одна свадьба, еще одна ночка,
продлила свиданье с родней.
Где стала женой, не сестрой и не дочкой,
и выбор весь сделан. Не ной.

Они ведь студенты и лето предельно,
им надо разъехаться вновь.
Вокзал, город энский… Им ехать раздельно.
У мужа не дрогнула бровь.

Она разревелась, как будто белуга,
иль в ней надорвалась струна.
Ушли по вагонам, в душе слезы юга,
и только осталась одна.

На станции радость: увидела мужа,
там встретились вновь поезда.
Он был весь родной, и конечно ей нужен.
Отстал он от поезда. Да.

Семейная жизнь, это встречи, прощанья.
Ноябрь приближался. И что?
В Москве намечали вновь встречу. Вещанье.
В его общежитие ток.

Снег мокрый, московский, тепло и прохладно.
Театры, музеи – Москва.
Он сильный, хороший и все было ладно.
Его институты. Москва.

Вдвоем подышав, погуляв, вновь расстались.
Беременность, третий шел курс.
Она вдруг простыла и ртуть уж за сорок.
Две скорые, где ж ее пульс?

Ее и в палату боялись отправить.
Лежит в коридоре. Капель
бежит в ее руку, иглу не поправить.
А где же любимый был? Мель.