Наталья Патрацкая - Золотые стихи. Лирика

Но нет, это девушка с длинной косою,
спортивной фигурой и лбом
размером в шесть пядей, пройдут полосою,
дворцы и музеи потом.

Поездка на море, где жил Айвазовский,
в двенадцать, как солнечный блеск.
Цветы и каштаны, блины и черешня,
простого купания плеск.

И память оставила теплые ночи,
и блики огней на волне,
и стук мостовых очень древних и прочных.
Все счастливы были, вполне.

И только одно угнетало немного,
что мама хотела здесь жить.
Она на работу устроилось. Долго
здесь ей не хотелось уж быть.

И сразу ей душно здесь стало,
и впору средь пальм захотелось реветь.
Вот так, море, море, но нервы – из стали,
от волн они стали ржаветь.

Она оставаться не хочет на юге,
здесь душно и воздуха нет.
И мама увидела дочери муки,
Урала сюда проник свет.

Приехала с моря красавица просто,
стройна, загорела и вот
дом моды построен, железная хватка,
он девочку эту берет.

Жизнь стала ее заполняться делами,
из школы в Дом моды, домой.
И подиум. Женщины ходят, как лани.
Ходить так приятно самой.

В тринадцать с Урала всей дружной семьею
уехала в дальнюю степь,
и жизнь становилась не горной – степною.
Впредь песни казахские петь.

А зеркало как-то разбилось в дороге,
и девушка с русой косой
виднелась в зеркальных надломах, с порога
накинув пальтишко с лисой.

А лыжные гонки, морозные ветры
почти по бесснежной лыжне.
Спортивный костюмчик и черные гетры
вели ее к новой весне.

Весна разливалась меж льдами речными,
лыжня уходила под лед.
У братика голуби были ручными,
но редко был полным их слет.

И «Турмана сердце» из книжной новинки
пленило мальчишек сердца,
на крышах сараев виднелись их спинки,
не видно их было лица.

Теплейшее лето с казахской природой
пленили, как брег Иртыша.
Девчонки – подружки ходили в походы,
где водные лыжи – душа.

И остров по кругу, так в десять км,
они пробегали легко,
в купальниках просто, без кед если мог,
и редко бывал в горле ком.

На ялах, на шлюпках, байдарках ходили
они по покорным волнам.
Однажды их ветры в пучине топили,
но выплыли, горести – снам.

Песчаные бури и пух тополиный,
и солнца неистовый свет.
В начале июля исчез волос длинный
но все обошлось и без бед.

Все было так просто, почти прозаично,
не дрогнула чья-то рука,
садовые ножницы стригли трагично,
коса становилась легка.

И так героине отрезали косу,
упала на грядки коса.
На пойме виднелись трава и покосы,
а в сердце возникла слеза.

Кем будет: строитель, электрик, механик?
Сидела над бланком она.
Но рядом сказали: «Конструктор – механик»,
похоже, что это судьба.

Механикам дали прекрасное здание,
другие не хуже, и все ж
не очень и трудными были задания,
а ум был на что-то и гож.

«Веселая роща» совхоз назывался,
студентов прислали помочь.
Гоняли с пшеницей в степи самосвалы,
и звездами грезила ночь.

Для девушек домик отдали – правленье,
студенток всего было семь.
Среди трактористов – они, как явленье,
но в двери ломились не все.

И все же дверь сняли, и с петель сорвали,
пришлось всем идти к кузнецу,
и в мощные скобы засовы совали —
спокойствие было к лицу.

А дни шли за днями. Студентами стали.
Был лекций приятный концерт.
И все инструменты точили из стали.
Станками увлек всех доцент.

Но жизнь не подкупишь, она прозаична,
и практика – это завод,
знакомились с цехом порой хаотично,
а то походили на взвод.

Дойти до завода, где третья лишь смена,
она была в паре не прочь.
А небо похоже на карту иль схему,
работали в цехе всю ночь.

Подругой по цеху ей стала дивчина,
она пригласила к себе,
она все природу хвалила. Кручина
была не знакома судьбе.

Ей так захотелось в те тихие ночи,
где «ставок» – «ставок» – это пруд.
Закончили практику, едут, короче,
в ее город красный от руд.

Конечно, руда где-то есть под полями,
и родичи к шахтам близки.
А дома, а дома представились сами
Три брата. Седые виски…