Владимир Минеев - Чертополох

Возможно, будет и отлив:
Де кой-кому и кое с кем
Казался
Симпатичен.

И вот теперь он где-то там,
А встарь, собрав матросов,
Корабль водил он по рекам,
Решал всё сам, без пап и мам,
Как говорят, без спроса.

Закон судеб не изменить,
И то же с мужиками:
Сколь чёрных кобелей ни мыть,
Не станут зайчиками.

Вот пишешь ты – ко мне пойдёт любая,
Не просто подойдёт, а подбежит.
А я, что делать мне? Не знаю.
Наверно, отвернусь, коль буду жив.

И правда, тётки подлетают
И бьются, словно мухи о стекло,
Которое я им не открываю,
Другие мчатся, не заметив ничего.

Но вот однажды я открыл окошко,
И ты влетела осторожно внутрь,
Не сразу распознав, где дёгтя ложка,
Решила, бог с ней, как-то проживу.

Что вышло из того, мы знаем.
Уйти назад не можем мы теперь.
Не то чтоб это было раем,
Но ведь и адом не назвать, поверь!

Давайте спросим у живых,
Пока они живут,
Как надо им себя вести,
Пока не повезут.

Никто не скажет наперёд,
Кто струсит, кто соврёт,
А я скажу: в руках судьбы
Всё будущее – вот.

Но каждый должен быть готов
Взглянуть в глаза судьбе.
Таков уж сказ суровый мой
О мне и о тебе.

Ты мне пиши почаще, если можешь.
Привычка мыслить, уравнения решать,
Сама меня клонит людей бежать.

Когда же просто рядом души ни близкой
Иль даже дальней нет,
В тюрьме я будто. Веду счёт лет.

Однако, как Марк Туллий, я спрошу:
Доколе, чёрт возьми,
Я груз сей выношу?

Кто наш кот, кот мармот?
Кто наш кот сякушкин?
Замечательный дружок,
Звать его мармушкин.
Он и славен и умен,
Это – кот, зовут Семён.
Очень любим мы его,
Котю-котю самого.
До чего кота мы любим,
Не дадим в обиду людям.
У него у одного
Лишь сто сорок ног всего,
Лишь всего сто сорок ног,
Вот такой у нас коток!
Он малышный, он чудышный
К нам идёт, идёт неслышно.
К Оле медленно подходит
И мурчальну песнь заводит:
«Де в моих мечтах, котовых,
Ты являешься мне снова,
Без тебя мне жизнь скучна
И кормушка не полна».
А затем идёт ко мне.
Мы с котушкой наравне,
Формулы с ним дружно пишем,
Над бумагой дружно дышим.
И идёт наш диалог:
Я пишу, а он прилёг.
Спит-поспит, а вдохновение
Где-то бродит в отдалении.
Кот во сне его зовёт.
Вот что может чудный кот.
По ночам наш кот гуляет,
Кошек местных удивляет
Чудных лапок белизной,
Серенадою ночной.
А котов, будь им неладно,
Атакует беспощадно.
У него один закон —
Вышел в двор – так будь котом.
Что про нас сказать теперь?
Был у нас чудесный зверь.
Мы в ответе за него.
Не смогли сберечь его.

Ты пишешь – без тебя скучаю,
Мне скучно тоже, и во всех смысла́х.
И кожи нет, и нет уж больше рожи,
Где глазки синие – увы и ах…

Хочу, могу ль? А стоит оглянуться,
Ведь что-то понаделал между тем,
Мне кажется – я как еврей в кибуце —
Всё в общем, нету частностей совсем.

Но, думаю, не зря я прожил
Те частности – так только можно жить.
А в общем что? – Оно и не тревожит.
Любимое, своё – вот это б сохранить.

Стареет каждый человек
И мыслит, как продлить свой век.
Я думал, как продлить наш век,
И понял: всех собрать в ковчег.

Нанять корабль,
Собрать матросов,
Названье дать ему «Ковчег»,
Без вводных слов и без вопросов
Вглубь Франции стремить свой бег.

В ковчеге ох уж и картина:
Есть с чёрным поясом детина,
С гармошкой дряхлый старый дед,
Оптимистичная прабабка
С подругой делят сон и хлеб.

Другой старик разгулом правит,
Ему опорою старпом,
Лишь красненьким нутро заправят,
Ведут корабль прямиком.
Их жёны целый день-деньской
Команду балуют едой…

Старик суровый капитан
Набрал матросов здесь и там.
Прабабку взял с чудесной попкой,
А также юную красотку,
К ней престарелую maman
И старика с его гармошкой
И сыном, звать его Алёшкой.
Ещё на судне был старпом,
Любитель красного притом,
Камбуз с ворчливой судомойкой
Да капитанша наша Олька.