Олег Вайс - Привет из прошлого

Уважаемый читатель, этой своей маленькой книжицей я не собирался повернуть время вспять, и заставить ностальгировать по всему тому, что называется прошлым, отнюдь. Я попытался выбрать из него то, что пережито мною лично, то, что никогда не сотрётся из памяти, и, что можно назвать испытанием, пройдя через которое формируется человек. Будучи хирургом с 45-летним стажем, и прочувствовав на себе, не только свои победы и поражения, как целитель, но и побывав пациентом, человеком ожидающим своей участи и живущим надеждой на счастливый случай, подарок судьбы – жизнь, я конечно же накопил в кладовых своей памяти достаточно, чтобы написать то, что я Вам предлагаю к прочтению.

Всё написанное взято из жизни, пережито лично мной самим и посвящается моей любимой женщине, жене, матери наших горячо любимых четырёх детей и бабушке наших десяти обожаемых внуков, которые талантливо илюстрировали мои детские стихи, написанные для них.

Особая благодарность человеку с большой буквы, русскому писателю и сценаристу многих советских фильмов, который сам того не подозревая, стал моим первым критиком и учителем, доброму другу нашей семьи, Владимиру Владимировичу Кунину.

Здесь собрано всё: любовная, пейзажная, гражданская лирика, шуточные стихи, тексты авторских песен и коротенькие рассказы.

Предлагаю читателям, заглянуть в нашу семейную книгу и попробовать на вкус строчки, рождённые самой жизнью. Надеюсь не огорчить читателя ощущением потерянного зря времени.

Это привет из прошлого всем живущим сегодня, с надеждой на счастливое светлое будущее.

С уважением и любовью

„Испытанья любые приму

и готов на любой я грех,

так хочется побыть одному,

чтобы снова любить всех.

Я, перед входом в мир иной,

стою пред выбором широким:

в раю мне будет одиноко,

а ад пугает теснотой.”

Шипела в старом патефоне

"Бостоном" стёртая игла.

Сквозь чернь оконного стекла

упала тень на подоконник.

Луна висящая над крышей,

светила, споря с фонарём,

и свет зари был третьим лишним,

нам угрожая будним днём.

Уже шуршал метлою дворник,

сменив уставшую иглу,

борясь с предчувствием разлук,

я целовал твои ладони.

Загадаю себе и сбудется,

погода откроется лётная,

отпустит дороги распутица,

и рана в душе заживёт моя.

Где пешим, а где и попуткою,

по воздуху, или по морю,

к тебе заявлюсь на минутку я,

от сердечной лечиться хвори.

Пьянит приворотное зелье,

синих глаз колдовская сила,

как ребёнка, в больничной постели,

ты любовью меня лечила.

Всё жёстко расписано

чёрным по белому,

а хочется снова,

по чёрному мелом.

Видно время подошло,

отгремели громы,

горе былью поросло,

стало невесомым.

Только где-то, в глубине,

за грудинной костью,

от прож'итого ко мне

сохранился мостик.

И, пытаясь перейти,

внутрь, не зная брода,

я стою на полпути

своего исхода.

Ощутив земную твердь,

жгу мосты заранее,

и готов принять я смерть,

в дар и в наказание.

А 'искра тёплая внутри,

что на ветру не гаснет

и до сих пор ещё горит,

оказалась счастьем.

за окошком горлица,

курлычет, словно молится,

а у меня бессонница,

хоть выколи глаза.

гулит, как баба на сносях,

в надежде, что раскаюсь я,

свои молитвы вознося,

незримым образам.

Забуду я печаль и грусть,

в дурман мгновений окунусь,

и, нежась в шелесте страниц,

коснусь душой знакомых лиц,

знакомых рук, знакомых глаз,

как будто этот миг сейчас,

в нём мы с тобой, одни вдвоём,

весь заполняем окоём.

Когда уже невмочь,

и чувства на пределе,

бессонница сдает

последний свой редут,

спасительница ночь,

как теплый дождь в апреле,

в мир сказок уведет,

где чувства оживут.

Пусть бестелесны сны

и лица безымянны,

а сказка коротка:

вот вот грядёт заря.

Чтоб с лунной стороны,

вняв жизни запах пряный,

и вкус любви глотка,

понять, что жил не зря.

Если станет не о чем спорить,

и в душе наступит усталость:

это ещё не горе,

это ещё не старость.

Мы совета у доктора спросим:

"Может просто пора на свалку?"

Он ответит: «Мне очень жалко,