Елизавета Иванникова - Складень

Как её мне памятно окошко
В том саду, где вишня и сирень!
Серебрится лунная дорожка,
И лежит заштопанная тень.

Затаилось прошлое…
Как будто
Не бывать ни мору, ни войне,
И о том, что скажет репродуктор,
Ходики судачат на стене.

Стрелки их, колючие,
как спицы,
Вяжут жизни простенький узор.
Бабушке и за полночь не спится,
Может быть, не спится…
до сих пор.

В этом странном мире заоконном
Как бесценный,
вымоленный дар
Расстилает бабушка церковный,
Весь потёртый в сгибах календарь.

Словно карта мира –
он огромен,
Метками повсюду испещрён,
И других не ведомо ей, кроме
Этих Богом явленных времён.

Потихоньку
в дымке предрассветной
Вычисляет даты и года,
В кухне, на клеёнке разноцветной,
Чей узор не свянет никогда…

Там, где Волга
бликами искрится,
Вижу дом, порушенный давно,
Сирины, исчезнувшие птицы,
Заглянуть пытаются в окно.
Жизнью обозначенные мели
Понамылись вечности рекой.
Выбелили певчие метели
Стены –
материнскою рукой.

Общий стол
под скатертью белой,
Стулья в белый лён зачехлены.
Моё детство выпорхнет несмело
Из тишайшей этой белизны!

Сердце дома бьётся еле-еле,
Но его я слышу и сейчас.
Спит мечта
в безоблачной постели,
И хранит её иконостас.

Слёзные слипаются ресницы,
И на перекрёстке всех времён,
Ах, какой однажды
мне приснится,
Поразив реальностью, сон!

Самое, быть может, дорогое,
Понесу,
молитвенно тая,
Ангел ли Молчание Благое
За моей спиною постоял?!

Детство дышит Словом –
и подхватят
Чьи-то крылья – душу уберечь!
Под покровом школьных хрестоматий
Выжила родная наша речь.

Уцелела ветка Палестины,
Белый парус в море невредим,
И пророка
в Пушкинской пустыне
Встретил шестикрылый серафим.

Пусть в стеклянном воздухе пустыни
Бесконечно сыплется песок!
Совершим к тебе,
Иерусалиме,
Затяжной во времени прыжок.

Ведь у нас пески зовутся «пéски»,
Мелких волн сыпучая гряда,
Залегли извилистые всплески,
Окружив ужино хутора.

И когда,
грозою поднатужась,
Хлынет ливень в кадку
и лохань,
Детвора запрыгает по лужам,
Распевая:
«Дождик, перестань!»

Сколько счастья в этом обещанье:
«Я поеду, дождик, в Еруслань!..»
Голосов беспечных щебетанье
И восторга:
«Дождик, перестань…»

Пусть желанья будут исполнимы:
День за днём –
столетие подряд,
Храм святой Марии-Магдалины,
Гроб Господень –
рядышком стоят.

С русскою берёзовою рощей
Сохранят незыблемую связь
Преподобномученицы мощи,
О втором пришествии молясь…

И венец страдания, и муки,
Не заметив времени виток,
Девичьи заботливые руки
Заплетут
в ромашковый венок.
Копит зной подсолнечное лето,
Снег зимой выбеливает льны,
Знала только ты,
Елизавета,
Сколько в белом цвете тишины!

Тишиною этой запредельной,
Утешеньем, слышимым в мольбе,
Храмом,
лазаретом,
богадельней
Украшаем память о тебе.

Отче Сергий!
За тобою следом
Мы идём, дыханье затая,
Никому, по милости, неведом
День грядущий,
Русская Земля!

В нашем мире зависти и злобы
Очень трудно ближнего любить,
Но приходят праведницы, чтобы
Хоть чуть-чуть его преобразить.

Из несчастья, горя и унынья
Путь находит еле-еле он,
И спешат паломники доныне
На гору святую Елеон.
Богомольцев страждущих доныне
Год за годом ширится поток,
Ждёт всегда их
в выжженной пустыне
Русской веры росный островок.

Нам дано Евангелия чтенье:
Потрудиться надобно самим,
Чтоб святую суть преображенья
Нам глаголом выжег Серафим.

Кто пройдёт сквозь муки покаянья,
Тот всегда получит от Творца
Дар любви,
и чудо врачеванья,
И лучи небесного Венца!

Когда-нибудь, дойдя до сути,
В чем Божья милость нам дана,
Поймем,
что в маетной минуте
Души таится тишина.

Она молитвой утолима,
Она сокрыта от невзгод
И постоянно и незримо
В прожилках памяти живет.