Владимир Маталасов - Голубая дымка былого. Поэтическая подборка

Мы вышли из боя. Разорван был круг.
Пот градом. В пыли. Сердца яростный стук.
Пропахшие порохом. Нерв, что струна.
Ни чёрт был не страшен, ни сам сатана.

Удар был нежданным. Он был – штыковой.
Прорвались. Все живы. «Ребята! Отбой!»…
А в небе мерцающих звёзд хоровод.
В ночи растворился десантников взвод.

Где те края, где те углы
Того большого камня?
Искал упорно, но – увы!
Уйдя в сень мирозданья,
Лишь только так осмыслить смог:
Его существованье
Придумать разум нам помог
Поступкам в оправданье.

Друг, помни, ты – мишень
на линии огня,
Под чётко выверенным,
снайперским прицелом.
Да будет крепче
твоей совести броня!
Не стоит делать, брат,
стерню своим уделом.

Лёт быстрый времени —
«парфянская стрела»,
Магистр возмездия,
что метит прямо в сердце,
Бьёт наповал. Не дрогнешь,
честь тебе, хвала,
А нет, уйди, и за собой
захлопни дверцу.

Засн ежило пути-дороги вьюжными метелями,
Соткал мороз на окнах дивный, вычурный узор.
В трубе каминной «ухает» вселенскими качелями,
Ни зги не видно на дворе, куда б не кинул взор.

Впотьмах листаю старенький альбом, потёртый временем,
И в лабиринтах памяти блуждаю наяву.
Имён и судеб прошлого отягощённый бременем,
На что-то всё ещё надеюсь, всё чего-то жду.

Годами припорошенные фото пожелтевшие,
В них всё, что сердцу дорого, исчезло, без следа —
И вереницы образов и будни отшумевшие
Времён навеки канувших неведомо куда.

Сюжеты штрих-пунктирные, как звёздные скопления,
Дрожат в телесных пустошах, касаясь струн души.
На снимках старых ФЭДовских ловлю судьбы мгновения,
Не более, не менее… Вот блин!.. Хоть свет туши!

Здесь лица всё знакомые – весёлые и грустные,
Смешные и серьёзные, родные и друзья,
Места до боли близкие, всё больше – захолустные…
Ну, всё!.. Вхожу в режим прокачки полузабытья…

То было или н е было, кто знает… Может чудятся
Просторы за последним «геркулесовым столбом»…
«Ну вот и всё! – шепчу себе. – Что было, не забудется!»
И нежно прижимаю к сердцу старенький альбом.

За каждым из имён стоит судьба,
А за судьбой стоит сам человек,
И жизнь его есть вечная борьба
За место под Луной. Из века в век
Их очень много – судеб и имён.
Нам первые никто не выбирал,
Вторые – прихоть нравов и времён,
Всё вместе – то Всевышнего астрал.

Без яблока ни Ева, ни Адам
Не дали б нам порочной ДНК,
А там… и Казанова… Здрасьте вам!..
(Ему б под зад приличного пинка).

И-и-…заветвилось древо, занялось
Соцветиями судеб и имён,
От А до Я, и к небу вознеслось,
Пусть знают кто есть «ху», и что почём.

Кто б ни был ты, ты – случая дитя
С неподотчётной имени судьбой:
Владеть бы миром мне – Владимир я, —
Но мир меня обходит стороной.

Я кое-что имею вам сказать:
Судьба моя не пафосный гламур,
Пусть и Владимир, всё ж, ядрёна мать,
От жизни той в башке сплошной сумбур.

Меня груз славы не отягощал,
Хоть в голове один эпистоляр,
«Не без царя» в последней, я б сказал,
Ведь не биндюжник я и не фигляр.

Судьба и имя – врозь! И весь ответ!
Тандем их, знать, подобие тому,
Как мухи, что отдельны от котлет,
И потому я на судьбы педали жму.

Стоит у парапета обормот —
Лохматый,
маленький, —
и пряники жуёт.
Всё д очиста умяв,
кулёк на землю бросил.
«Хочу ещё!» —
он громко загундосил.

«А ну-ка,
быстренько,
пострел!
Где наши ножки?
Давай-ка подберём!» —
ему сказал.
Мальчонка,
отряхнув свои ладошки,
За маму спрятавшись,
мне кукиш показал

Глубь высот вспышкой молнии взялась,
Обнажив беспросветную хлябь.
Штрих-пунктиром промозглость пронзалась,
Порождая небесную рябь.

Ледяною, колючей шрапнелью
Разрядился трёхмерный простор
Вкупе с чёрного цвета капелью,
Завершившей природный декор.

Задрожав, ходуном заходила
Под ногами зыбучая твердь,
И в мгновенье одно обнажила
Огнедышащих жерл круговерть.