Наталья Метелица - Голые заплатки. Стихи

Зима растащит по сновиденьям
Все тайны нашего недосыпа.
Не будет смысла искать границы,
Где смысл теряется в волшебстве.

А нам с тобой все равно, в чьи вены
Вплетаться вымыслом, чтоб рассыпать
Крик одиночества по страницам —
И успокоиться в голове…

Не каюсь я! Зачем такие сцены,
Что собирают массами зевак…
Я прожила не с теми и не так,
Артерии запутывала в вены —
И начиналась заново!.. Но ведь
И это для чего-то было нужно —
Душевный хлам упаковать наружно
И собственной потерей овдоветь…

Не будет правды. Она лукава
всегда в какой-то нелепой точке.
И нерожденный тогда сыночек
сегодня тоже со мной… Руками
соприкасаясь в ином пространстве,
где всё возможно в душевном «здесь я»,
два беспокойства – в одном «надейся…»

А правда? Бог с ней.
Не разобраться.

На Заречной – давно уж не в моде.
У весны извращен антураж.
И чужие идеи в народе.
И народ сам – чужой Бумбараш.

За любимых деремся несмело.
За продажных отвесим вдвойне.
И болото не жалуют стрелы.
И стрелкИ не стремятся к жене.

Под богатой обтяжкою – ветошь.
На колесах – начальственный зад.
На Заречной не в моде.
Но где-то ж
многоточия в окна летят?…

В моем потолке
не вмещается больше
ни дня,
И взгляд расширяет границы
души и пространства.
За белой чертою
мир чудился
зеркалом сна.
А проще —
такой же «константою
непостоянства».

Вчера не хотелось гулять, потому что
ты рядом был —
весь.
И миг не смущался быть вечностью,
веря в нее.
Душа расслабляла
насильно накаченный пресс.
И взгляд не искал потолка,
внутрь тебя
растворен.

Сегодня глазам было больно
искать новый день.
Сегодня и не было…
Не умещалось в сознанье.
Вчерашняя вера сужалась
до камерных стен.
И взгляд отрекался
пытать
по частям мирозданье,
Когда нет единственно нужных
в палитре замен,
подмен ли, измен… —
а всё тот же душок
от названий.

В нашем ли доме звучали те песни?
В нашем ли доме о том?
Мысли тяжелой душою не взвесить.
Значит, они ни при чём.

То ли душа наполнялась дождями.
То ли рассудок дождём.
Тело бродило в свободной пижаме,
Пряча себя на потом.

Кончились разом часы в батарейках.
Стены шатались молчком.
Кончилось время внутри человека.
Стал человек ни при чём.

Дождь уводил себя в новую осень.
Осень искала свой дом.
Где-то кого-нибудь кто-то да спросит.
Спросится.
В доме
Ином.

Мы будем где-то – в стране бессмыслий —
друг друга помнить, почти не помня.
Свершатся наши земные жизни,
и Ангел крылья свои уронит,
закончив труд наставлений верных,
и скажет Богу: «Всё, что сумел я…»,
и мы, не зная, кто будет первым
прощаться с миром из «para bellum»,
простим заранее
з а б ы в а н и е
короткой памяти в черной Вечности,
что нас растащит на расстояние
чужих приютов бесчеловечности…

А мне пропадать – до мозга?!
Быть частью твоих чертей —
Изрезанная на полоски
Тугим языком страстей?!

Зачем?! Что мне делать такою,
Что после – противна себе?
Я лучше!.. Я просто с тобою
Кипящая мука в мольбе!
…
Рассвет – на дрожащих лапах.
Вправляю покрепче хребет.
С тобой – остается мой запах.
Со мной – мой рассудок и свет.

Вот уже и осень наша
Стала чьим-то декабрем.
В каждой буковке пустячной
Чью-то заповедь блюдем.

Хоть кому-то пригодились
Наши ночи ни о чем.
А теперь и дни – в немилость,
Если холодно вдвоем.

На чужом плече лежала.
Вдох на выдохе чужом.
У судьбы нет книги жалоб.
Откупилась декабрем.

Даже чье-то может значить
Больше, нежели свое.
Осень кончилась, а плачет,
Будто мы еще живем…

Не скажу, что люблю,
не скажу, что забыла.
Тянет прыгнуть – поверить, что смерть —
для других!
А на дне —
закипают сердито чернила —
Словно выдоен намертво каждый мой стих.
Я бы рада тебе на краю – как в начале.
Я бы даже любила – когда б не жена.
Так – чтоб даже столы в твоем доме скучали,
Ожидая, когда их погладит спина.
Чтобы буквы твои – твоих
стихоТворений
Убегали из слов – чтоб искать мои сны!
Я б вливала себя в твои рифмы и
вены
И текла грешной лаской вдоль сильной спины…
…
Я тебе не сказала.
ЗАЧЕМ тебе правда?!
Правда – это что голубь, разбитый в окне!
Я тебя всегда жду.
Я тебе всегда рада.
И забуду забыть.
Как и ты —
обо мне.