Виктор Ростокин - Снежные обозы

Сломай былинку, жуй ее
И слабую почувствуй горечь.
И облаков крутые горы
Разрушатся. И забытье

Как будто станет удушеньем.
Ты задохнешься. Умер ты,
Лица размазались черты,
И вот свершилось пораженье.

Теперь в зловонье бытия
Душа начнет свое блужданье
В пространстве – нет ему названья.
Душа уже и не твоя.

Пространства больше и не надо,
Господь отмерил Сам, поди,
До рая дли же до ада,
А жив покель – в углу сиди,
Гляди на паучков домашних,
На волю выпусти кота,
И он тебе хвостом помашет,
Мол, на дворе-то красота!
Зевнул. Подумал: «В caмом деле…»
И двинулся ты за порог,
Pугая собственное тело,
Как некий гнуснейший порок,
Как жадный накопитель хворей,
Которые не изогнать.
Ты – с неизбежным своим горем,
И с ним ты бросил воевать.
…Старик покашлял, огляделся,
Не обнаруживши кота —
Теперь с соседской кошкой спелся,
Ему, конечно, лепота!
Законных семь шагов на запад,
На юг – пяток. И вновь – к крыльцу.
Устал. Присел он с тихим сапом,
Вдохнув с черемухи пыльцу.
На том прогулка завершилась
С благополучнейшим концом.
Над ним не зря ведь птаха вилась,
Чернея праздничным крестом.

Я не ношу значки почетные,
Надеюсь, это не зарок.
А у меня-то их бессчетно —
Картонный целый коробок.
Не ощущая внятной боли,
Забрезжит что-то вдруг во мгле,
Подспудной подчиняясь воле,
Я рассыпал их на столе.
И словно в детство впав нечаянно,
И затаившись, я глядел:
Вот этот светится лучами,
А этот тусклый свет имел.
И остальные всяк по-своему
Окрашены, по форме тож.
Вот я солдат, шагаю строем,
Подтянут, молод и пригож!
А если марш-бросок… Я первый
В колонне мчусь на тягаче.
Отчизны я защитник верный,
Две лычки красных на плече.
А вот уже я на гражданке,
И здесь успех мой был велик.
С мячом к воротам пер я танком,
Приметливый был гиревик.
А в сфере будней производственных
Я поощрялся много раз!
Значки, значки… Мы в главном родственны,
Я сохраню навеки вас.
Хоть с вами я не стал богатым,
Большой я славы не снискал,
На вас гляжу я, как на святость,
Я честно вас завоевал.
Я вами грудь свою украшу,
И в праздник выйду я в народ
И с уваженьем кто-то скажет:
«Он не предаст, не подведет!»
Не загоржусь я, не зазнаюсь,
От мира не забьюсь в норе.
Посоревнуюсь. Потягаюсь.
Ведь в самой я еще поре!
Ну что такое семь десятков?!
Ну-к, закатай мне рукава,
Жена! Спляшу-ка я вприсядку!
Хоть с кем я выйду «на любка»!
И снять значки я не посмею,
В коробке их похоронить…
Они историю России
Помогут сердцем ощутить.

Бессмысленное проживание
Прошедших дней и лет.
Божье ли то наказанье:
Человеку дарован был свет?
Он мыслил таинственно-немо
В поднебесных пределах своих?
Дабы в вечности значилось время,
Как библейский трагический стих?
Чтобы мир бушевал, бесновался
На краю, у черты горевой?
Чтобы пепел погибельный стлался
Над безродной, безгрешной землей?
И один из них самый любимый
Принял на Душу тяжесть вины?
Крест в лучах. И все обратимо.
Пока дух не иссяк сатаны.

Долго, долго длится день…
То – умрешь. То – вновь воскреснешь.
Ты ли? Может, просто тень?
Нету оных лет потешней!
Чередою чудеса,
Неожиданные встряски.
Чьи-то вязнут голоса,
Как чертей вязанка в ряске.
Вдруг выходит на обзор
Белый всполох, будто лебедь.
Упираешься в забор,
Исторгаешь жалкий лепет.
Не сошел еще с ума,
Старость только лишь в начале.
Слышишь: «Он кусок дерьма!»
Ты в ответ: «Я был начальник…»
Ищешь, лапаешь рукой,
Но калитки нет в помине.
Там, наверно, за рекой
Расплескался вечер синий,
А закат венец всему,
Что естественно иссякло,
И тебе он одному
Разрешает плакать, плакать…

Улица – головорезов скопище,
Каждый с револьвером и ножом,
В ожиданье дичи вяло топчутся,
Ястребиным шастая глазком.
Полицейские им поклоняются,
С ними, знать, на дружеской ноге.
Олигарх трусливо улыбается,
Он у них, как вошь на гребешке,
Захотят – ногтем придавят, скрипнув
Плитками искусственных зубов.
Обыватель приоткрыл калитку,
Зыркнул… и, болезный, был таков,
В темное свое жилье забился
И замкнулся – нет его совсем!
Словно и на свет он не родился
И не зрил житейских перемен.
Что же, так и будет хорониться
Отпрыск храбрых казаков донских?!
А коль пострашнее что случится —
Самолеты вражьи в голубых
Небесах? И предаст он Родину,
В щель забьется по сырым углам?..
Вылезай! Они тебя не тронут,
Посчитав сие за некий срам.