Владимир Подгорнов - Мы путники. Избранные стихотворения

Пришелец. Прохожий. Таков я,
с неба низринутый наземь.
Щебечут мои подковы
по новой и старой грязи.
Отяжелела рожа моя
заспанной сизой тучей.
А сколько ещё не прожито
этих дорог дремучих,
сколько ещё расставлено
на тропах моих капканов?..
Взгляды глухи, как ставни.
Слова тяжелы, как скалы.
Заботы нежнее пытки.
Советы как приговоры.
Заживо сто раз убит я,
вечно живущий ворон…
Меня миллионы любимых,
верность храня, предавали.
Моё вам известно имя. Мне самому – едва ли…
Грустной виолончелью звучу в опустелом доме.
Холодом дышат щели, сырые суставы ломит,
и тишина не молкнет,
шуршит, как змей чешуёю…
Загнанным в яму волком
вою.
О чём я вою?..

…И были улицы, как стылые проходы
меж серыми надгробьями домов.
Улитками закаты и восходы ползли по ним,
и чередой немой
за днями дни покорно волочили
забот и злоб угрюмые горбы…
«Будь терпеливым!» – так меня учили.
Я
слишком долго
терпеливым был.
Я слишком долго ждал.
Чего? Не знаю.
Я слишком долго верил – но зачем?!
Я слишком долго жил пустыми снами.
И вот – пляшу
свой танец на мече.
Живу, как Бог мне на душу положит,
направо все – налево я сверну,
где антимир искрится антиложью,
где вверх ногами бродит анти-гну,
совсем не «анти», а простая «лопа»,
где водопады бьют о небеса
и Солнце заглотил пузатый глобус —
раскалены, как шпили, полюса!..
Там
продираюсь я через пустыни,
где на ветвях чирикают слоны
и на ресницах стынет иней синий —
предвестник подступающей весны;
там крокодил, паря под облаками,
то тяжело порой взмывает вниз,
то ввысь обрушится – и вспугнутые камни
хихикают; и путанные пни
по льдам, ныряя, мчатся вперегонки,
бузят, и хрюкают, и ластятся ко мне…
Там я живу. Там мой лесистый город.
Моя любовь.
И свет в твоём окне…

…С утра, бессонницей измотан,
рычу и в клочья драть готов
весь этот мир… А в окна смотрит
налитый оловом рассвет.
Втекаю в день. От грязи чёрен
снег под ногами, и во тьме
спешу.
Зачем?..
Моя работа?
«Я ВСЁ МОЁ НОШУ В СЕБЕ!..»
У всех давно в зубах навязла
моя медлительность, но – сеть
влечёт людская… Ноги вязнут
в разбитой напрочь колее,
рот полон ругани, а – лезу…
Я
миллиона тигров злей,
я
раскалённое железо
с утра,
пока сгребу в кулак
свои расхлёстанные нервы…
Не плюйся в публику.
Не трать энергии напрасно.
Сдержан,
корректен,
вежлив —
предстаю
пред тем, кого бы век не видел и не грустил…
«Мне б – интервью…»
Не дай мне Бог кого обидеть,
не дай мне Бог плеснуть в лицо болвану
яд насмешки жгучей! Не дай мне…
А, в конце концов, – давай!.. Но дуракам дремучим
так улыбаться всякий день – поверь, нещадный,
нету силы!..
Ловец идей. Творец людей.
А время – будто бы взбесилось и гонит…
К дьяволу, куда?!
И надо мной, как меч Дамоклов, – статья:
подохни, в номер дай!
…Чужих домов чужие окна чужим теплом дохнут,
а ты – прочь, прочь, бродяга, пёс бездомный!..
Глаза пусты. Мозги пусты. Усталые суставы стонут…
Хвала тебе,
подохший день!
Хвала тебе, святой полтинник!..
Автобус – плугом в борозде сопит.
Сижу. Как именинник…

Зима… Будь проклята зима!..
По-человечьи вьюга стонет…
Мир вам, сходящие с ума,
лоб уронив на лёд ладоней…
Простак, насмешник и первопроходец,
которому ваш тесный век – тюрьма,
который, чуть придя, —
опять уходит
в немую даль, в безвестие путей,
в чащобу слов, времён, личин туманных;
глупец, что гонит собственную тень
прочь от себя,
а тень чужую – манит;
завоеватель пыльных пустырей,
Колумб распахнутых вокзалов и базаров – таков я.
Замок мой сгорел давным-давно…
А может – завтра.

…Необщей меркою измерен,
пусть – хуже всех,
пусть – лучше всех,
что мне за дело?
Белым зверем
я по ничейной полосе
бреду ничей —
н и ч е й,
не – ч е й-т о:
не ваш,
не наш,
не голубой,
не жёлтый…
Просто – дух пещерный,
что сам себе
и сам собой,
сам по себе бредёт по свету,
бог весть, вперёд или назад,
направо, влево…
Безответно
бредёт, куда глядят глаза.
Но вот – глаза…
Вы их – видали?
Вы заглянули в них хоть раз?..
Там стынут дали, дали, дали…
И ледяных небес кора
прогнулась тонко и упруго —
неутолимая тоска
так жадно ловит
отблеск друга
в ладони вогнутых зеркал…
Далёкий, слабый отблеск звёздный;
а ночь – темна, а ночь – тесна,
и может – рано, может – поздно,
и может – ранена весна,
и может – другом был Иуда,
и жжёт слюнявый поцелуй
мой лоб…
Всё может быть.
Откуда,
кто мне протянет хрупкий луч?
Не цепь,
не пута [2] Пута (лат., др. – инд.) – бечёвка. ,
не ошейник,
а просто – луч из глубины?
…Пиры,
победы,
пораженья —
какие сны!..
Пустые сны
пустоголовых пустозвонов.
А жизнь – проста.
Беззлобна жизнь,
чиста по-детски
и – свободна.
Что сверх того – то миражи,
то злые чары
злых пигмеев
и домыслы лихих вралей…
И д у.
И нет пути прямее
на этой
праведной
Земле…