Владимир Подгорнов - Мы путники. Избранные стихотворения

…Кто вы, тёмные тени?..
Колышутся, шепчутся…
За стеною – соседи
храпят и шевелятся…
И бездушная ночь
о стёкла расплющена…
…Мне забыться невмочь
в этой комнате скрюченной.
В мир гляжу, как в кристалл —
и немеют глаза…
Кто-то очень устал
и не может сказать —
это явь или сон,
это – быть, или – быт?..
Это – чей-то висок
серой пулей пробит,
или времени бред
стынет в окнах крестом?..
Это – я или нет —
в рынок втоптанный стон?..
Это я – Ихтиандр?..
…В жабрах – копоти крик…
Где ты, мой Океан,
взрытый, крыльями рыб?
Где ты, мой Океан?..
Я, от пыли седой,
иссыхаю на чёрных камнях
городов!
И небо – немытым куском слюды…
Мне бы вздохнуть…
Мне бы только – воды…
…А ветер – плевками и потом
пропах,
и бессмысленность слов у меня
на губах,
как липкая жёлтая шелуха…
…О Земля, за какие грехи
ты суха?!
Пощади!.. Отпусти меня в мой
Океан…
Мне иначе нельзя.
Это я – Ихтиандр…

Чёрные шхуны, хищные шхуны
стынут на якоре в тайных лагунах,
в тихих, далёких, лунных лагунах
дремлют пиратские чёрные шхуны…
Пусто на баках, пусто на ютах,
пушки в чехлы завернулись уютно,
в кубриках тесных уснули матросы,
снятся пиратам зелёные росы,
снятся пиратам забытые страны…
…Но не спят капитаны. Не спят капитаны!..
Ждут капитаны: там, за волнами,
запляшет по небу паруса пламя,
дерзкого паруса пламя тугое —
и рухнет заклятое бремя покоя!..
И боцманских дудок тревожные трели
бросят матросов по трапам на реи,
и шхуны, скользнув по валам покатым,
багряному парусу станут в кильватер.
Строем торжественным и суровым
пойдут за ним к битвам и землям новым,
в гром канонад и ад абордажей
путями, которые он им укажет
сквозь звёздные шорохи океанов…
Ждут капитаны. Не спят капитаны.
Не спят, напрягая глаза устало…
…Я парус вздымаю – раскосый и алый!
«Голландцем летучим», снова ожившим, —
ужасом жадных, карою жирных!
Я правлю к заветным далёким лагунам,
где ждут меня чёрные, хищные шхуны…

В чистом поле камень лежит —
серый камень меж трёх дорог…
Там моя записана жизнь
шершавыми шрамами строк.
Я прямой дорогой скакал —
той, что счастье найти сулит.
Только камень, видно, солгал —
счастье то давно унесли!..
Я по левой пустился в путь, —
за счастье не жаль и коня!
Шёл обратно я, сердцем пуст, —
снова камень подвёл меня…
Я по правой дороге бреду.
Правду камень сказал мне, увы!
Из беды попадаю в беду —
чую: мне не сносить головы!
Обомшел тот камень уже —
как надгробье, суров и стар…
…Ты не смейся над ним в душе —
ты прочти и точку в конце поставь…

…Был остров на Днепре, комары и лес, протянувший
лапы к нашему костру… Из его первозданности возник
леший. Мы угостили его сигаретой, а потом он исчез
и вернулся с плетёнкой домашнего вина, тёплым
караваем хлеба и банкой густого жёлтого мёда. И мы
втроём ели уху – настоящую днепровскую уху, запивали
её вином и наощупь били комаров, подкармливая пламя
обломками веток. Леший рассказывал…
Он жил здесь со старухой-матерью и работал лесником;
и он был одет в белую рубаху и заочно учился в лесо —
техническом. И мы похваливали уху и запивали её
вином – а рядом, кряхтя, ворочался Днепр, и из него
на нас глядели звёзды…

…А когда за острия тополей цеплялась ночь – мягкая,
чёрная и звуконепроницаемая, как губка, из неё
выползали невидимые сверчки и завладевали миром…
Разбуженная луна, пытаясь разглядеть их, опускалась
низко-низко и, запутавшись в ветвях у моего окна,
никак не могла из них выбраться. В конце концов
она застывала на месте, как огромный оранжевый
абрикос…
…Тогда я засыпал, чтоб утром опять её увидеть и
разглядеть поближе… Но до утра она куда-то исчезала…