Влад Снегирев - Избранное

Вот, пошел подработать в охрану.
Там мне дали большой пистолет.
Банк теперь по астральному плану
охраняет какой-то поэт.

Мне теперь сочинять невозможно.
В банке тесно и полный аншлаг.
Ночь проходит обычно тревожно,
но бесшумен тяжелый мой шаг.

Охраняю чужое богатство,
не имея совсем своего.
Только, впрочем, не надо злорадства.
Я стою за пределом всего.

Ведь банкиры – такие же люди,
ну, немножко богаче за нас.
Просто деньги берут отовсюду
и не прячут под грязный матрас;

у лохов отбирают изящно.
Их на свете хватало всегда.
Так шакалы охотятся в чаще,
пропадая потом без следа.

Мне уже там вполне надоело,
стал таким же, – спасибо, привет!
Открываю свое бизнес-дело,
но оставлю большой пистолет.

2010

Осень желтые листья роняет
словно слезы на землю кругом.
Журавли собираются в стаи,
до весны покидая свой дом.

Дни короче, а ночи длиннее.
В поле голо, в низинах туман.
Скоро с севера холод повеет
из далеких, заснеженных стран.

Голос ветра поет безмятежно
песню долгую тихо без слов.
И мерцают так слабо и нежно
звезды в небе меж черных стволов.

Я прощаюсь с обманчивым летом,
понимая, как жизнь коротка.
Вот и дождик приходит с рассветом.
Только неба не видно пока.

2012

С шелестом чуть слышным падают листы.
Отцвели, поникли поздние цветы.
Растворяясь в дымке нежно-голубой,
вдаль уходит лето тропкой полевой.

Птиц уже не видно. В роще тишина.
Холодно и грустно. Стала жизнь скучна.
Проплывает в небе крики журавлей.
Возвращайся, лето, только поскорей.

Я тебя, как чуда, буду с грустью ждать,
вспоминать и молча дни перебирать.
И однажды рано, на рассвете дня,
вдалеке зажгутся отсветы огня.

Защебечут птицы. Зажурчит ручей.
Запоет, заплачет праздный соловей.
Развернется снова книга Бытия.
Оживет природа – оживу и я.

2010

Спокойно стоят поля опустевшие.
Тихо колышет ветер ковыль.
Лишь кое-где по лужам застывшим
кружит поземка снежную пыль.

Вьется по полю, чернеет дорога.
Бледное солнце низко нависло.
Зябкий туман затянул понемногу
голые ветки с остатками листьев.

Дальше за лесом закат быстро гаснет.
Тени густеют, теряясь вдали.
Пусто везде и коршун напрасно
ищет добычу у самой земли.

2008

Скупыми мазками рисую
лицо, что прекраснее нет.
Любить тебя буду такую
всю жизнь и еще много лет.

Всё ближе портрет к завершенью.
Становятся ярче черты.
Воздушною, легкою тенью
в подрамнике кажешься ты.

Но смотришь задумчиво, строго.
За что осуждаешь меня?
Осталось закончить немного:
добавить движенья, огня.

Последний мазок и готово:
лукавство в глазах, доброта.
Ты молча стоишь и ни слова -
живая на фоне холста.

И смотришь с улыбкой беспечной,
как будто былого не жаль.
Так пусть же останется вечной
твоя красота и печаль.

2012

У древних берегов пустынных рек
нашли плиту с немыми письменами.
Поэт безвестный начертал навек
на ней свой стих гудящими строфами.

В музее старом под простым стеклом
лежит плита, покрыта легкой пылью.
Предания о времени былом
гласят о том, что стало скорбной былью.

И человек задумчиво поник
над ней в тиши старинного музея,
теряя всё за этот горький миг
и на глазах от ужаса седея.

2009

Утро раннее, залы пустеют,
все расходятся, гаснет камин.
Незаметно пока еще тлеют
искры те, что неведомы им.

Равнодушно – любезны улыбки,
похвалы же, напротив, скупы.
Здесь, – на почве болотной и зыбкой,
дни белесы, а ночи слепы.

Бродит ветер в тумане молочном
по просторам немых площадей.
Все здесь шатко, неверно, непрочно, -
рябь каналов, огни фонарей.