Влад Снегирев - Избранное

2010

Уже скоро год, как война на пороге.
И, кажется, рухнул привычный уют.
Предчувствием боли, морозом тревоги
пронизаны цены и курсы валют.

А сводки с Востока опять горем дышат.
И беженцы снова идут и идут...
Устал я молиться, да Он и не слышит.
Ведь лучше не знать, что свершается тут.

И вот день рожденья – итог давней даты,
в бокалах вино и горит яркий свет.
Но дарят не книги, как было когда-то,
а крестик нательный и бронежилет.

2015

Неприязнь к вам не приемлю.
Не держа иных талантов,
защищаю нашу землю
от войны, от оккупантов.

Вы мою украли юность
и мечты о прежней жизни.
Оборвались звонко струны
на моей печальной тризне.

В день мятежного волненья
дай покой душе смиренной.
Есть судьба, но нет прощенья
на виду у всей Вселенной.

У преддверия могилы
я хотел бы помолиться
за врагов. И дай мне силы
их не видеть больше лица
на земле моей усталой.

Вот и всё пока, пожалуй.

2016

Раскинулся город у моря привольно
и там затерялся в объятьях тумана.
А мальчик не плакал, когда было больно,
считал себя взрослым, хотя было рано.

Зима тут без снега – в том нету упрека,
но плакали чайки, над зыбью летали.
А тучи сгущались и шли к нам с Востока.
Они были мрачные, словно из стали.

Когда его мать посылала за хлебом,
не думал ребенок, что смерть – это скоро.
И плачет душа, отправляясь на небо,
задумчиво глядя в глаза нам... С укором...

2015

О, как пережить это трудное время,
забыть про невзгоды, про горе и боль...
Ведь что-то навеки утрачено всеми,
война тут играет заглавную роль.

Пока мы живем до сих пор под прицелом,
надеемся, верим и лучшего ждем.
Но все крещены новой верой и делом,
водой ледяной и горящим огнем.

И, в ясное утро без страха вступая,
оставим тревоги борьбы позади.
Для мира открыт путь, я верю и знаю.
Прошу тебя, Боже, глупцов убеди!

2014

Мальчик девочку любил
изо всех последних сил.
А она, змея такая,
жало тонкое вонзая,
тихо млела вся при этом.
Мальчик был в душе поэтом.

Он работал программистом.
На листе, до боли чистом,
создавал легко программы,
всем соседям – эпиграммы,
был простой, любил шутить,
мучить комп и пиво пить.

Та ж была такая стерва,
недовольна, вся на нервах,
помыкала всем и всеми,
не вникая в сущность темы.
Секретарша. Грозный шеф
был всего шестеркой треф.

Жили в городе–столице,
где всегда угрюмы лица.
Озабочен каждый тем,
как тащить свой воз проблем.
Всюду только зависть, ложь,
где обман – и не поймешь.

Частый секс, но очень вяло.
Видно, злость ее мешала.
Если мысли не о том,
плох процесс, нет смысла в нем.
Не вскипала в море пена,
лишь бы вырваться из плена.

Как пахал он день и ночь!
Уносились деньги прочь.
Рифмы брат и чистый гений,
раб жены и украшений,
бледный житель городской:
горд, небрит и взгляд с тоской.

Шустрый Боря был соседом.
Время часто за обедом
проводил и пил немало.
Много женщин побывало
тет‑а‑тет в объятьях жадных.
Был он чужд инстинктов стадных.

Деньги чтил, любил их свято,
знал, как их грести лопатой.
И из воздуха, из сора
добывал купюры споро.
В общем – жил, как птица счастья,
без забот и без ненастья.

Вот, однажды за бутылкой,
разговор завел он пылкий.
Пили много, ели вяло,
время за полночь стояло.
Боря вдруг затронул тему
и развил такую схему:

«Знаю я парней толковых,
прямо дойные коровы.
Вирус им какой‑то нужен.
Ты ж с программами так дружен.
Если сильно захотеть,
можно враз разбогатеть».

Что же, в жизни все возможно.
Возглас сей неосторожный
в душу робкую ворвался
как петарда и взорвался.
И, теперь без лишних слов,
мой герой на всё готов.