Анна Брэдстрит - Поэзия США

значенье звезд сейчас предложит,

но в этот миг Нью-Йорк вдруг рас
(поскольку мои слезы глаз
полны) творится. «Истина правдива

ибо она правдива быть не может»

2 маленьких кто
(он и она)
под сенью куста
зеленого сна

смеющихся 2
(вне всяческих уз
где и когда)
здесь и сейчас

(далекие от
взрослого я-и-ты-
мира знаний забот)
милые кто и кто

(2 маленьких я
и яркая высь
пламенной грезы дня
невероятного быть)

Во дворе над грязной лужей
Средь птенцов кудахчет клуша,
А поодаль в ясном солнце
Белым снегом блещет груша —

Загордилась от вниманья,
От возвышенного счастья,
Точно конюхова дочка
В платье Первого Причастья.

На свете счастливей всех
Дотемна доживу!
Дотронусь до ста цветков —
Ни одного не сорву.

Нагляжусь на горы в тиши,
На небесный свод,
На то, как ветер клонит траву,
А трава встает.

А когда загорятся огни
В городке под горой,
Отыщу я свое окно —
И бегом домой!

С тем, что сердцу мило, смерть
Спешно разлучает;
Лесбию и воробья
Тьма равно встречает.

Словно дождь, на алтаре
Сохнет возлиянье;
В дрожи маленькой руки
Чудится прощанье.

Что же делать, мой чужой,
С песней запоздалой —
Разве не было любви,
Раз ее не стало?

Любовь твоя умерла,
В сердце моем ты жив.
Оно как уступ в скалах
С капелькою воды,
Помнящей свой прилив;
Капля теплой воды,
Тающая на глазах.

Усталые и веселые, впервые сбежав из дому,
Всю ночь мы ходили взад и вперед по парому.
Паром был голый и светлый, и пахло, как в хлеве, соломой.
И мы глядели в огонь, садились за стол незнакомый.
Потом мы легли на палубе, залитой лунным светом;
И свистульки свистели, свистели, и ночь завершилась рассветом.

Усталые и веселые, впервые сбежав из дому,
Всю ночь мы ходили взад и вперед по парому;
Мы купили яблок и груш, купили их целую дюжину,
Ты ел яблоко, я ела грушу — цены нет такому ужину;
И небо светлело, и ветер повеял предутренним холодом,
И поднималось солнце огромным ведром, наполненным чистым золотом.

Усталые и веселые, впервые сбежав из дому,
Всю ночь мы ходили взад и вперед по парому.
Мы купили утреннюю газету, но ее мы читать не стали.
«Доброе утро, матушка!» — мы сказали старушке в шали.
Со слезами взяла она груши и яблоки: «Благослови вас боже!»
И, оставив лишь горстку монет на метро, мы ей деньги отдали тоже.

Живет, как встарь, моя душа —
Как дом, распахнута она,
Но зябнет от твоей любви,
Метелями занесена.

Горит ночник, и стол накрыт.
Жду гостя, ужин на столе,
Но зябну от твоей любви,
Пустеет иней на стекле.

Я чувствую — зима близка:
Поникли на ветвях листы.
Узнала я твою любовь
И в дом внесла свои цветы.

Полью их всласть, потом сорву
Со стебля бурый лист сухой;
Им зябко от твоей любви,
Уход им нужен и покой.

Когда-то увидала я:
Дерется стайка воробьев;
Пригрела одного птенца,
Даря ему свою любовь,

А после вслед смотрела… Хлеб
Птенцам голодным накроша,
Поставлю плошку на крыльцо.
Как встарь, живет моя душа,

Но зябнет от твоей любви.
Я брошу крошки за окно,
А там — склюют ли их птенцы
Или оставят — все равно.

По весенней поре, по весенней поре
Мы с милым бродили на ранней заре.
На деревьях чернела сырая кора,
Я их вижу с утра по весенней поре.
Ты цветущую ветвь отломил от ствола,
Я достать ее так высоко не могла.

По осенней поре, по осенней поре
Мы с милым брели на вечерней заре.
Над деревьями хрипло кричали грачи,
Я их слышу в ночи по осенней поре.
Ты смеялся над всем, для чего я жила,
И мне душу сломал, просто так, не со зла.