Жестокий голод гнал тебя к краю.
Привыкший к роскоши, пирам,
В бою такую стойкость ты проявил сам,
Что позавидовал бы зверь и дикарь,
Ты не гнушался, утолял и жажды жар
Мочою конской и болотной жижей,
Что зверь не пьёт, а если пил – не выжил.
Ты, как олень, зимой глодал кору,
А волчьим ягодам был рад ты, как вину.
Ел в Альпах, говорят, такую падаль,
От вида одного её бы каждый смертью падал.
И что же? Даже щёки у тебя
Окружности своей не смели потерять.
Мне горько это вымолвить, прости,
Тогда ты был воин истинный.
ЛЕПИД
Да, жаль, тогда иным был быт!
ОКТАВИЙ ЦЕЗАРЬ
Так пусть его сюда пригонит стыд.
А нам пора поднять оружие.
И для того созвать нам нужно
Совет военный, нынче, и скорее.
А наше промедленье на руку Помпею.
ЛЕПИД
На завтра, Цезарь, сообщу вам точно.
Какими силами располагаю в общем.
Войсками и на суше, и на море.
ОКТАВИЙ ЦЕЗАРЬ
Да, к нашей встрече, вскоре,
И я буду всё знать. Прощай.
ЛЕПИД
Прощай. И если новое узнаешь сообщай.
В том случае, и если вести с рубежей,
Будь добр, ты поделиться новостью и сей.
ОКТАВИЙ ЦЕЗАРЬ
Конечно. И почту это за долг.
И каждый в свой уходит полк.
Александрия. Зал во дворце Клеопатры
Входит Клеопатра, Хармиана, Ирада и Мардиан.
КЛЕОПАТРА
Ей, Хармиана!
ХАРМИАНА
Что, царица Флоры?
КЛЕОПАТРА
Так, дай мне выпить мандрагоры!
ХАРМИАНА
Зачем, царица?
КЛЕОПАТРА
Хочу уснуть! Пока Антоний мой не возвратится.
И беспробудно буду спать.
ХАРМИАНА
Как можно долго так страдать?
КЛЕОПАТРА
Твои слова – уже измена!
ХАРМИАНА
Царица, не нужна мне перемена.
КЛЕОПАТРА
Ей, евнух! Эгей, Мардиан!
МАРДИАН
Чем угодить могу я сам?
Я к вашему величеству с радением.
КЛЕОПАТРА
Уж только не своим писклявым пением!
Мне евнух угодить ничем не может.
Как лишь развлечь рассказом всё же.
О том скажи, чем счастлив ты, скопец?
Желаньям плотским уж давно пришёл конец.
Но мне скажи, хочу я всё же знать,
Есть ли у тебя к чему-то страсть?
МАРДИАН
Да, госпожа.
КЛЕОПАТРА
Как, в самом деле?
МАРДИАН
Ну, не совсем, и не на деле.
Я телом не на многое способен.
Но страсть знакома. Я мечтаю боле.
О том, чем там с Венерой занимался Марс.
КЛЕОПАТРА
Послушай, Хармиана, где он сейчас?
Как думаешь? Чем занят мой Антоний?
Сидит или стоит? Пешком иль на коне в погоне?
Счастливый конь! Как должен наслаждаться
Ты тяжестью Антония! Гордись, ты должен постараться
Ведь ты несёшь Атланта полумира,
Людского племени кумира.
Его и меч, и шлем.
Он говорит сейчас?.. А может в думах нем?
Иль шепчет: «Где моя египетская змейка?» —
Ведь, часто называл меня так мельком.
О, нет, зачем пить этот сладкий яд?
И часто обо мне всё вспоминать
О той, чья кожа словно бронза,
От жарких поцелуев солнца,
Изрезана морщинами времён?
А ведь лобастый Цезарь был влюблён!
И был он здесь, и царским лакомством слыла.
Помпей свой взор отвесть не мог тогда
От глаз моих, он там искал смысл жизни,
Когда сам умирал скоропостижно.
АЛЕКСАС
Привет тебе, владычица Египта!
КЛЕОПАТРА
С Антонием не схож твой образец,
Но был ты с ним, и близостью вы слиты.
Он в золото отлил и твой свинец.
Ну, как там мой несравненный Марк Антоний?
АЛЕКСАС
Последнее, что сделал он, достойный, —
Прижал к губам, царица, как в последний раз,
Бесценную жемчужину, что не отвести глаз.
Вот эта.
И слова вонзились в сердце.
КЛЕОПАТРА
Пусть мне вонзятся в уши.
АЛЕКСАС
Вот, что он сказал, послушай:
«Друг, ты предай египтянке величины первой,
Что отсылает римлянин ей верный
Клад от морской ракушки
Чтоб в серьги вставила, и в ушки.
И это лишь ничтожное богатство,
А сверх того, бесчисленные царства
Ещё падут и будут у её ног»
«Скажи, – добавил он, – что весь восток
Подвластен будет ей». Отвесит низ поклон
И на коня вскочил тут он.
А конь под ним могучим ржаньем,
Оставил неуслышанным моё посланье.
КЛЕОПАТРА
Читать дальше