Анатолий Енин - Еще не вечер

Ты прости, что привычек порочных
Я не смог избежать западни.
За твои валидольные ночи,
За мои бесшабашные дни.

Бог простит – эта истина стала
Мне опорою крест свой нести,
Но прощенья Всевышнего мало —
Ты, родимая, тоже прости…

Необъятна небес панорама,
Свят и светел последний твой путь.
Царство неба тебе, моя мама,
Моя память и светлая грусть…

Из дома выйду в белые метели,
Почувствую мороза озорство.
Вот и промчалась первая неделя
И завершилась светлым Рождеством.

Отпела деревенька, отплясала,
Умолкли развесёлые пиры,
И праздники отправились устало
Под ворох новогодней мишуры.

Как он спокоен, этот зимний вечер…
В печи поленья скоро догорят.
Льют тёплый свет рождественские свечи,
И взор твой в полумраке чист и свят.

Я упоён своей беспечностью.
Как на реке свободно дышится!
Смола на брёвнах пахнет вечностью,
И облака в воде колышутся.

И ты в каком-то лёгком платьице
Сидишь на брёвнышке, неслышная,
Волна о сонный берег ластится,
Все остальные звуки лишние.

И только дальний гул моторочный
Вернёт опять в реальность бренную,
И, проплывая мимо, лодочник
Махнёт рукою загорелою.

Дождь… и ветер вдоль перрона,
Люд, спешащий на вокзал.
Вдруг под аркой капюшона
Твои серые глаза

Боже мой… Каким ты ветром?
Между нами эти дни
Были тыщи километров!
И вот – руку протяни…

А в глазах – как оправданье:
Не могла я больше ждать…
Я же встал как изваянье,
Мне б обнять тебя, прижать…

Но, виденьем околдован,
Я как будто врос в перрон.
Ты сказала: «Не промокни…»
И растаяла как сон…

Вновь янтарную настойку
Из ветров осенних пью.
Сентябрю! Ему, и только,
Предпочтенье отдаю!

За к перу ночную жажду,
За студёность на заре,
И за то, что ты однажды
Появилась в сентябре.

Помнишь, в парках щедрый город
Сыпал золотом на нас?
Помнишь, я, так скор и молод,
Был в прищуре твоих глаз?

Нам ничто не предвещало
Ни разлук, ни скорых зим…
Может, просто расслабляла
Лета бабьего теплынь?

Жизнь дорогу выбирала
По своим календарям,
Но осталась – не пропала
Эта нежность к сентябрям…

А давай-ка махнём мы в тайгу,
Где распадки в заснеженной проседи,
Где деревья на белом снегу
Свои тени лиловые бросили.

Где пушистая ель и сосна
Занемели, морозами скованы.
Околдует там нас тишина
И тайги величавость исконная.

Будем вглубь мы тропу пробивать,
А устав, посидим на валёжине,
И, заметив нас, будет порхать
Сойка с ветки на ветку встревоженно.

Будет кругом идти голова
От хмельного дурмана таёжного,
Будут сердце тревожить слова,
Накануне ещё невозможные.

Говорят, что жизнь в полоску —
Да уж ясно, не в цветочек!
И, хоть ты разбейся в доску,
Чёрных больше – это точно!

Платежи, долги, кредиты,
На полжизни ипотека,
По TV одни бандиты —
Где укрыться человеку?

И жена, гремя посудой,
«Доброй» вестью добивает:
– Нам неплохо взять бы ссуду —
Мама завтра прилетает.

…Тихий вечер как награда,
Чай с тобой мы пьём на кухне.
И, пока мы будем рядом,
Ничего у нас не рухнет!

Устоим и жить мы будем,
Ну и пусть чуть-чуть попроще!
Скоро беды позабудем,
Ну а завтра – встретим тёщу!

И мы счастливы, я знаю,
Счастьем тихим и неброским,
Потому что ты, родная,
Моя светлая полоска!

Не рвите ландыши, не рвите!
В глаза цветам вы посмотрите.

Но мы их рвём… Сияют лица,
И нам как будто невдомёк,
Что очень скоро превратится
Букет в безжизненный пучок.

Из всех цветов он самый скромный
И красотой не слепит глаз,
Не ищет мест совсем укромных,
Но и не лезет напоказ.

Иди вглубь леса по тропинке,
И ты найдёшь в конце концов
В тени на тоненькой былинке
Гирлянду белых бубенцов.