Анатолий Енин - Еще не вечер

Только жизнь такая штука —
Крут порой её замес.
Мне с трудом далась наука
На пороках ставить крест.

Но живу и глаз не прячу —
К миру с чистою душой.
Не согнусь и не заплачу,
Устою перед бедой!

…Снова ветерок подует —
Знать, к дождю… Пора шагать!
Мне кукушка прокукует,
Сколько раз – не стал считать.

Конечно, вид её неброский
У вас не вызовет восторг —
В глубь тёмных вод идут отростки,
Широкий лист на гладь прилёг.
Их сразу мало видно что-то,
Но вот уже белей, белей —
Как будто это не болото,
А заводь белых лебедей!

Расскажи мне о запахе неба и звёзд —
У тебя обонянье особое.
А я запах ветров, пряных трав и борозд
Передать, как умею, попробую.

Ах как волосы пахнут пьяняще твои,
Пахнут губы и тело упругое!
Не на этот ли запах запретной любви
Потянулись однажды друг к другу мы?

Мы смешаем все запахи в общий букет —
Этот микс такой тонкий получится!
Я желаю вдыхать его тысячу лет.

Он не скоро, скажи, улетучится?

Этот запах корицы и мяты…
А малина, душица, шалфей!
Ах, каким только чаем меня ты
Не поила в деревне своей!

И когда я с тобой целовался,
В аромат лепестков диких роз
Так волшебно, так тонко вливался
Аромат твоих губ и волос.

Но так вышло – расстались мы вскоре.
Я давно человек городской.
Может быть, среди трав в чайном сборе
Не хватило одной – колдовской.

Когда душою захандрю,
С годами это стало часто,
Пластинку старую беру —
Там есть вещица Джеймса Ласта.

Вот завертелся чёрный круг —
Сейчас… сейчас… она – вторая!
Шуршит игла… и – флейта вдруг!
Я внемлю звукам, замирая.

Плывут альпийские луга
Передо мной, как на экране,
И аккуратные стога
Едва виднеются в тумане.

А звук то ровен, то дрожит,
То на подъёме, то печально,
Так удивительно звучит
Над этой сказкой пасторальной!

…Наш век и бешен, и горласт.
И в этой самой круговерти
Не покидай меня, Джеймс Ласт,
И пастушок с волшебной флейтой.

Любимая, здравствуй! Прочтёшь ли, не знаю.
Лавиной накрыло… Из группы – кто жив ли?
С трудом откопался. Теперь замерзаю.
Пытался подняться, да ноги чужие.

Пять метров до края – и пропасти бездна.
Валун на пути оказался преградой,
Но мысль леденящая: ждать бесполезно.

Как много сказать тебе важного надо!

Ты помнишь наш отдых? Давно, на Байкале.
Так вот, заверяю, что с Ленкой я не был.
Забудь, что подружки тебе нашептали.

Когда нас разыщут? Ни точки на небе…

А к сыну построже – чтоб в горы ни шагу!
Да что я тебе – с ним я сам потолкую:
Пусть весь ты из воли, пусть весь из отваги —
Лавина любого в снега упакует.

Как холодно, милая… Пальцы не гнутся.
А там у вас лето, ромашки и клевер.
Меня же найдут? Как же так – не вернуться?
Постой, вроде слышу – стрекочет пропеллер!

Да нет, показалось… Тем более вечер.
Как лёд на вершинах кроваво окрашен…
А я всё ищу твои тёплые плечи.

Не верь никому: умирать – это страшно…

Стемнело совсем… Допишу я едва ли.
Опять голоса – глухо так, как за стенкой.
Ну вот… и конец… У меня… на… Байкале…
совсем ничегошеньки… не было с Ле…

Всё, что мы называли личным,
Всё это блеф, скорлупа, чешуя…
Личной может быть только Вселенная,
Где обитает любовь твоя…

Всё, что мы называли правильным,
Это просто навязано нам.
Правильным может быть только желание
Прикоснуться к твоим рукам…

«…Ой то не вечер, то не вечер…»
Чуть набок голову склонив,
Запела женщина сердечно,
Слегка глаза свои прикрыв.

Она запела без жеманства,
Лишь чуть лицом порозовев,
И в зачарованном пространстве
Поплыл волнующий напев

Лежали руки на коленях,
С округлых плеч платок спадал,
И пела женщина… Как пела!
Как голос в воздухе дрожал!