Роберт Рождественский - Семь поэм

Мы тоже будем прошлыми. Давнишними.
Несбыточными, как ушедший поезд.
Подёрнутыми дымкой. В меру - книжными.
И с этим, к сожаленью, не поспоришь...

Хочу понять без позы и без паники,
случайности не называя глупыми, -
как после смерти рядовые бабники
становятся «большими жизнелюбами»!
Послушайте! С ума сошли вы, что ли?!
«Биограф» усмехается нелепо
и говорит, задёргивая шторы:
- А это проще всем известной репы.
Кричать и волноваться нет резона...
Политикою высшею ужалены,
мы, если хочешь, из твоей персоны
сообразим «пример для подражанья»...
Итак, начнём: ты был хорошим сыном.
Зачитывался книжками о войнах.
Завидовал решительным и сильным.
Любил кино, повидло и животных...
- Но это всё вранье!! - Поди доказывай...
- Я жил! Я сомневался!.. - Это - лишнее..
Во имя воссозданья нужной личности,
тебе сомненья противопоказаны!
Чтоб от событий в жизни было тесно,
нужны иные меры и масштабы.
Ты даже не почувствуешь, как станут
заклятые враги - друзьями детства...
Твой фотоснимок мы подретушируем.
В усталые глаза добавим бодрости.
Чуть-чуть подтянем губы (так - решительней).
Исправим лоб (он был не в той пропорции)...
Итак, ты жил. Ты презирал богатство.
Читал газеты, плача и ликуя...
Твоя жена (приходится вторгаться) -
немножечко не та... Найдём другую...

- Зачем другая мёртвому?! - Всё правильно...
- Я протестую! Слышите?! - Помалкивай!
И, кстати, знай: для живости характера
ты увлекался теннисом и марками...

- При чём тут теннис?! - Объясняем вкратце:
считай его побочным сверхзаданьем.
Сейчас проходят игры. Кубок Наций.
А мы пока что в теннисе не тянем...
Теперь ты чист идейно и морально.
Переосмыслен. Виден издалёка...
Был худосочным? - Стал почти Гераклом.
Злопамятным? - А стал милей телёнка...

Теперь ты на трибунах и эстрадах!
Теперь ты - как Аллах для правоверных!
Теперь твои портреты на тетрадях,
на клюкве в сахаре и на конвертах!
Ты - идол. Ты - безумие повальное!..
Твой бюст переходящий заслужила
во всепланетном гранд-соревновании
седьмая пионерская дружина!..
Твои черты становятся разбухшими.
Возрадуйся, что ходишь в призовых!..
...А знаете, мы тоже были будущими.
Не надо нас придумывать. Живых.

Я - как город. Огромный город.
Может, ближний. А может, дальний...
Города на приезжий гомон
поворачиваются площадями.
Поворачиваются, охмуряют
главной улицей, главной набережной,
Речкой - будто хвостом - виляют.
Рассыпаются в речи набожной.
В них тепло, торжественно, солнечно!
Есть Центральный проспект, а поблизости:
Площадь Юмора, Площадь Совести,
Дом Спокойствия, Дом Справедливости...

А дома - просторны, дома - легки.
Всё продуманно. Целенаправленно...

Я - как город. Но есть в городах тупики.
Прокопчённые есть окраины.
Там на всех углах темнота хрипит.
Там плакатами дыры заделаны.
Равнодушный тупик. Усталый тупик.
Дом Бездельничанья. Дом Безденежья...
Никого нет на этих улочках.
Страшновато с ними знакомиться:
тупики не тупые - умничают.
Тупики не тупые - колются.
А дворы заборами скручены.
Дождь лоснится на кучах мусора...
Знаю, что идёт реконструкция.
Жаль, что медленно. Жаль, что муторно...
Ты до площади успей - добеги!
Осторожнее разберись в душе.
Не ходи в тупики! Забудь тупики!
Я и сам бы забыл, да поздно уже!..
Вот опять слова немотой свело.
Невесомы они донельзя...

Я - как город. Тебе в нём всегда светло.
Как на выезде из тоннеля.

Что ж, пока туристы и учёные
не нашли Земли Обетованной, -
надо жить на этой самой, чёртовой,
ласковой, распаханной, кровавой.
Надо верить в судьбы и традиции.
Только пусть во сне и наяву
жжёт меня, казнит меня единственно
правильный вопрос: «Зачем живу?»
Пусть он возвышается, как стража
на порогах будущей строки.
Пусть глядит безжалостно. Бесстрашно.
Пусть кричит! Хватает за грудки!
Пусть он никогда во тьму не канет.
Пусть он не отходит ни на шаг.
Пусть он, как проклятье, возникает
в стыдно пламенеющих ушах!
Пусть он разбухает, воспаляясь,
в путанице неотложных дел.
Пусть я от него нигде не спрячусь,
даже если б очень захотел!
Пусть я камнем стану. Онемею.
Зашатаюсь. Боль превозмогу.
Захочу предать - и не сумею.
Захочу солгать - и не смогу.
Буду слышать в бормотанье ветра,
в скрипе половиц, в молчанье звёзд,
в шелесте газет, в дыханье века
правильный вопрос: «Зачем живёшь?»