Фердинанд Фингер: Просто жизнь

А смех весь в том, что на таком корыте,
Заделанном в тех римских временах,
Как только ты вошел в него, любезный,
Тебя всего охватывает страх.

И вроде утонуть тебе так стыдно,
Везувий наблюдает за тобой,
Но вроде бы и больно, и обидно,
Не видев Искию, болтаться под водой.

Но я шучу – Господь хранит твой отпуск,
Трагета довезет тебя за два часа,
И втащит в порт, весь пальмами покрытый,
И невозможная тебя охватит красота.

Какие там бассейны, ахи-ахи,
Какая там термальная вода,
Но осторожен будь, не лезь куда попало,
А то обваришься с хозяйством навсегда.

Там все цветет, растет и дивно пахнет,
Прекрасное вино тут литрами идет,
И если апельсин от ветки вдруг отстанет,
Твою он голову наверняка пробьет.

Но не боись – там «Ospidale «рядом,
Две «Скорых помощи» там «Subbito «придут,
И бедного тебя, с огромной шишкой,
К хирургам на носилках принесут.

А если возжелаешь жизнью насладиться,
Быть небожителем на искитанском берегу,
Цени меня как искреннего друга,
Как друг, тебе бесценный свой совет дарю.

Кати в отель к Antonio Sorriso,
Чтобы места успеть занять, там ждут тебя друзья!
И закажи морскую выкладку фрутти ди маре мисто,
Поймешь в момент, что прожил жизнь не зря.

Там устрицы в нежнейшей свежести на льду лежат,
С кусочками лимона вперемешку прохлаждаясь,
И сладостных объятий бросить не хотят,
Миг счастья подарить тебе пытаясь.

На блюде на огромном не одни они лежат —
Окружены созвездием нарезанных
морских невиданных созданий,
Покрытые холодным потом,
шампанского бутылки тут стоят,
Как строй прекрасных стройных светлых зданий.

Лангусты, осьминоги, вонголи – все очереди ждет,
Как бы сойдя с картины темной старого голландца,
И обоняние волнует, нетерпеньем жжет,
И краски душу заставляют волноваться.

А ты сидишь с друзьями в этой красоте,
В ушах звучит живое пение бельканто,
И в атмосфере теплой, дружеской везде
Витает дух Италии, бессмертного таланта.

Финалом зазвучит такое многоцветье фруктов,
С бутылок дюжиной с ликерами и граппой ледяной,
И пей, что хочешь, сколько хочешь из бокала,
Затем с счастливою душой езжай домой.

Нашествие Батыя с Искией случилось,
Приехавши сюда на край земли,
От искитанских смугленьких аборигенок
Всех мужиков Наташки увели.

Теперь, гуляючи по Via Roma,
И ты мне в этом даже не перечь,
Я, как большой лингвист, – я в этом разбираюсь,
Я слышу от детей украинскую речь.

Вот на такую Искию, которую я описал,
Привез Зампери нас в отель огромный «Мира Маре»,
И другу своему Коллизе Фердинанду передал,
И вся моя семья была, как громом пораженная ударом.

И Фердинанд в угоду другу быстренько подсуетил:
Мне кабинет под голубым воды каскадом он построил.
И вот ко мне поток больных туристов немцев заструил,
А вскоре все узнали про меня, и что я немцем там устроил.

Коллизе был крупнейший Искии миллионер.
Себя ценить я стал уж вдвое подороже,
И час мой стоил в тот момент десяток миль,
Хотя за это брать я мог и вдвое тоже.

Какая странная образовалась в жизни связь.
Я – Фердинанд, он – Фердинанд, и жены наши —
Маргариты тоже,
Мой сын ровесник дочери его,
И наши таксы точной копией похожи.

Шесть тысяч долларов сизифовым трудом скопил,
Жена и сын цветами расцвели за лето.
По-братски боссу три, а три себе я отложил,
В транзитном хаосе – спасибо Господу за это.

За те три месяца на Искии работы
В Неаполь ездил я в немецкий консулат,
И плавно объяснил, что я полуеврей плюс полунемец,
И что хочу на историческую родину назад.

Но историческая Родина мою семью к себе не приняла.
За то, что в Первую отец, немецкий офицер, сгнивал в окопах.
Ведь по немецким всем законам – немец я,
Чиновникам на все плевать, сидят на толстых жопах.