Янина Кузина, заслуженный работник культуры Российской Федерации.
Встреча с умной, честной, совестливой, по-настоящему мужской поэзией не такое уж частое явление сегодня. Поэт-ленинградец – одно это говорит о многом. Стихи Юрия Ковалёва – это его судьба, смысл жизни, страдания и боль (ведь, как известно, без страданий поэзия не рождается). А еще свет и любовь…
Эта книга создавалась уже после смерти поэта. В ней собрано всё, что хранилось в его душе, «как у бабушки в сундуке». На страницах сборника мы встречаемся с человеком сострадающим, открытым и очень близким. Он не обличает, не сетует на несовершенство мира, а откровенно делится с нами тем, что болит в его сердце, и тем, что греет душу.
Кто бывал в гостях у Юрия Ковалёва, тот знает, какая добрая и теплая атмосфера в этом доме, сколько неприкаянных, разнокалиберных, брошенных кем-то котеек нашли здесь пристанище, заботу и ласку. С какой теплотой и любовью пишет о них поэт – этой «пушистой банде» отведен целый раздел в книге. Собственно, каждое стихотворение Юрия Ковалёва рождено из любви ко всему живому, трепетному, дышащему. Стоит лишь представить, как осенние желтые листочки поднимают «лисьи мордочки», и сразу на душе теплеет. В этом и есть высокий смысл и предназначение Поэзии – делать мир добрее и чище.
И когда Юрий Ковалёв вопрошает в сомнении (а истинный поэт всегда сомневается): «Хоть кто-нибудь на склоне лет поверит в то, что я поэт?» , мы сегодня с благодарностью отвечаем: «Настоящий, большой и светлый поэт, чьи строки прорастают в сердце и помогают жить».
Ирина Комар, член Союза писателей России.
…Чем труднее дышится,
Тем честнее пишется…
«И снова в книгу, как под крышу…»
И снова в книгу, как под крышу,
собрал я всё, что написал.
Но до сих пор ночами слышу
неведомые голоса.
Совсем неразличимы вроде,
а то вдруг громки и резки,
они порой ко мне приходят
и трогают мои листки.
Заброшенные – в даль какую?
Погибшие – в каком бою?
Они ликуют и тоскуют,
и песни старые поют.
Быть может, грежу я спросонья
и знать об этом не могу.
А может, это просто совесть,
перед которой я в долгу?
И незабвенными годами
я снова душу опалю —
одно лишь слово угадаю,
одну лишь песню допою…
(Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)
«Скажи мне, Сеятель, откуда…»
Скажи мне, Сеятель, откуда
твоё случайное зерно?
Какое совершить мне чудо,
чтобы в душе взошло оно?
Ты в грудь мою вдохни отвагу,
чтоб, не жалея дней и сил,
я безрассудно на бумагу
судьбу свою переносил.
И пусть сюжет мой будет труден,
и ждать придётся много дней,
пока вкусить сумеют люди
плоды фантазии моей…
Прозрение. И – шок.
И кажется, что снова
ни строчки за душой
не значится, ни слова.
Прозрение. И – мрак.
К утру иссушит кашель.
И кажется, что так
любой досужий скажет.
Прозрение. И с ним —
желание отсрочки.
И надо столько сил
для каждой новой строчки,
чтоб вновь себя связать
с чужой судьбой как брата.
И лучше не сказать,
чем прожито когда-то…
(Из книги «Душа подобна камертону», 1997 г)
«Век прошедший, почти былинный…»
Век прошедший, почти былинный,
вспоминается без труда.
Вот – пропахшие нафталином
полустанки и города,
птичьи трели, любимых лица,
огоньки на ночной реке…
Всё зачем-то в душе хранится,
как у бабушки в сундуке.
Звуки глохнут, цвета линяют,
даль расплывчата, как в дыму…
Ни на что их не променяю,
не доверю их никому!
…Молоко в запотевшей крынке,
книжки, брошенные в траву…
Может, в этой, родной глубинке
я, друзья, до сих пор живу.
Просыпаюсь под птичий щебет
от дыхания ветерка
и смотрю, как растут на небе
белоснежные облака…
Моё родовое древо
стране не давало поэтов.
Оно рождало Отечеству
пахарей и солдат.
Моё родовое древо
ломали военные ветры.
И молодые ветви
калечил свинцовый град.
Моё родовое древо
мозолистыми корнями
апрельскую сдобную землю
в потный сжимало кулак.
Мужала страна и крепла.
И первыми трудоднями
её поднимал из пепла
дед – безземельный батрак.
Моё родовое древо —
мама мёрзнет в окопчике.
Пожары на пол-России,
на всю Россию война.
Моё родовое древо —
отец деревенским хлопчиком
роняет в голодную землю
бесценные семена.
Моё родовое древо…
Россия шумит лесами…
Сколько их, лиц и судеб?
Сколько им дум и лет?
Мне бы тревожить землю
вашими голосами.
Я тоже солдат и пахарь,
поэтому и поэт.
Читать дальше