Владимир Аристов - Открытые дворы. Стихотворения, эссе

Мы хотим стены комнаты этой сдержать,
Они начинают сжиматься,
Вытесняя нас образами световыми

Слишком много прожитое
Не дает нам время любви
В этой комнате слепящих лиц

Куда уходить нам
Хоть нечего делать здесь
Озираясь брезгливо

Нас из темной ниши выводят, как из депо

Мы уходим, за нами
Комната эта сомкнется
И уже не повторится здесь?

Но есть в Мытищах
Черно-кирпичная на повороте стена
там лежат в нерушимом стекле наши частные имена

Мы выходим в вечер, светлее, чем был

На столе оставляя

Темную буханку хлеба

А здесь на земле, омытой дождем
Реклама “Эскадо”
И уходящая в небо
Безумная эстакада.

Все-таки между других страниц там была
трещинка, похожая на траву

Вначале кажется, что почти не о чем говорить…
Но так странен очерк мира, что рассказан плебейски во
всем,
И еще не замечен

Отзвенит с перерывом, отходя трамвай
И с зеркальной гибкостью обводя дома…
И везде во взоре – горы.

Это чудо дизайна
Серебристого света
По сути бессмысленно —
Тавтология мира
Который раз.

Но, однако,
Пока мы гнались за смыслом,
Мысль опередила нас.

Окрупненно-невидимый,
Словно не отделившись
От голýбо-стальной скорлупы

Повторится стеклами своими в любом окне
Он нигде,
И во сне
Рука с сонеткой памяти очнется
Со звоном трамвайным в спальне тридцатых годов.

Эволюцию видов вещей
Напитал городской суховей

И покуда мы развивали людей,
В притязаньях тягаясь с Дарвином,
Вещи сами росли в темноте.

Вы тогда разнесли по Европе
разъятое тело страны

И вечерними всполохами
Разглашали в эти долины
Тайну прошлой страны
Чтобы здесь заворожены холодом
От альпийской земли
стали снова вы в мире детьми.

Если память истории – клинопись,
Что наполнена инеем,
Пусть очнется при первом же звуке слагающий буквы,
И облачными инкрустациями
По скользящей стене с затененными стеклами
Память вместит о вас

Бунинский абрис
У иноземной кадки
с развесистой пальмой
Ниццеанской
И сонетка с шнурком в руке слабеющей
Все же вызволит, зазвенит.

И без трамвая молчат
остовы мачт
и мостов
И гудение стекол
Стоическое, ветровое
Замкнут рельсами
Земной механизм.

Появленье нас здесь непредсказано,
Бессмысленны и легки, словно ветер, вести.
Слишком поздно, мучительно рано
Мы появились здесь.

И невменяемо любованье своим прошлым в зеркальной
стене:
Потерявший в детстве монетку, блеснувшую где-то
в траве,
Оглянувшись ты увидел вдруг облака за
оградой
Словно облик далеких стран, ледниковых гор
На траву положили в вечернюю колодезную прохладу.

Но сейчас в площадях на цветочных каре
Вспоминать напрасно и напрасно искать тех людей
лучезарных
Нет их крови разнесшейся в отражении этих гор.
Города эти западные,
Где горят полируемые немыслимыми умами
Словно уже не улыбки вещей, но один неразбочивый
кайф,
И боится боится войти человек
в свое непрерывное непрерывное отраженье
В озеро сна с рукотворной кувшинкой
Здесь побеждает – слабейший, побеждает – точнейший,
Побеждает ничтожная нежная вещь.
И мерцание отражений друг в друге
Доведенное до дробной дрожи молекул.
Там хранится в несгорающем дне мысль, посвященная
нам.

Эмиграция снов,
Эманация слов моих к вещам этим,
оттолкнувшим свет
К людям
В охладелом ларце
Грацианополя
Между гор…

Хватит вам спать под Альпами!

И увиденный призрак образа
Разобьет мгновенным плечом трамвай
И качнется цепенеющий дух бытия былого.

Пробудимся и мы,
И пространство дальнего дня
Двинется вниз всею счастливой толщей
По солнечным городским полянам:
Благовещенский, Ермолаевский, Вспольный…

Танки сами вошли в Будапешт.
И взирая застенчиво на голубей,
Отпускали слезу
Расчетливо, по боезапасу.

Мы не думаем, что можно иначе,
Ведь не может же
Лысоватый простой человек
Управлять траекторией атомов стали.