Владимир Аристов - Открытые дворы. Стихотворения, эссе

Нет берега
Нет между углем и морем черты,
Сопок и неба слиянье не здесь
Граница Байкала и неба в месте другом.

А здесь людская стихия
И сразу на шаг от провала
Черемуха отцвела
Лес безродный
И на повороте в зеленую тьму
Повис отставной товарняк.
И библиотека городская на ремонте.

Мы пробыли в Китае,
как в глубине страницы рисовой

Зачем? Она давно в тебе —
тот желтый свет над крышей,
загнутой под солнцем

Та изразцов сырая цитадель
и перелетная библиотека образов
Наносный тончайший слой
еды иной

Там книга углублена, как зеркало.

Ты возвратился с прозрачной рукой
В ней – глубина потерь,
Не старятся в ней трещины ее ветвей,
По рамке вьется печаль
Или лоза изложенья
Что пишет рука зеленого ученика,
Погруженного в быстроту опьяненья.

Ты волшебный фонарь
И когда ты глядишь
На простынку стены
То тебе лишь дано
Световое его волшебство.
Так когда-то давно
Ты сцарапнула взглядом
Эту мантию боли
С дорогого лица
С плеч долой – с исторических плеч.

И теперь ты ценна
Лишь дорожкой той пылевой
Что струится из глаз твоих
На обои в светлых цветах.

Можешь ты говорить
Комментируя шепот того человека,
Что когда-то сидел за этим столом.

Но на стенах обои
Где оба вы с ним
Увядают под взглядом твоим.

Но ты гораздо дороже
Того огнедышащего горшка,
Где, словно в домне ручной,
прошлого свет хранится.

Потому что ты ценнее себя
Это нам понять не дано
Потому что мы ходим во дне
за тобой
С подойниками для света
Что пролить ты должна для нас
На тот день (и на тень пистолета)

Но не разучить нам тот день
И не разлучить тебя саму с собой —
где-нибудь… в нас, наверно.

Безнадежности нет
Если бездна —
Помесь
Негасимого ветра
И мерцания, что меркнет последним.

Есть сигнал по которому нас узнают

Непрерывность —
Верное слово

И вот осколок мира —
Ты всей глазурью не вместишь
Всю даль очей твоих бесцветных
Как будто воздух вытеснили из комнат под грязною
голубизной

Ты переход, ты очертанье входа
Трансляция пламени вовне

Из мира, как из комнаты,
Куда?
Шекспировскою торопливою риторикой
Дробь коридорную
Переключение программ
Блужданье пальцев
Бесшумных клавишей на теле

Но поздно?
Формулы витиеваты запоздали
И немощь наших голосов —
Лишь эхо
Еще несозданных и непробудных снов

Дух оттенен и наготове
И материя замерла
Для сбора всех нас в раствореньи мира.

Летний полдень, забвенье, Ленивка,
Этот холм и реки незаметная повилика…
Здесь отделим мы плоть от плоти, лицо от лица,
лик от лика.

Содрогаясь, к отлету готовятся зданья
Но не так растворится столица,
Улетая из глаз в расставаньи,
Как во тьме, забывается негасимая сахара,
соли крупица.

Улетающим вам за Аркадию
Там, где синяя времени бездна видна
Будем сниться мы все, к невесомой
идущие летней ограде
Это время во сне мы раздвинем
сильней, чем странная жизни страна.

Летний солнечный банк.
Деньги снова копируются
Клеевой элемент вновь отлетает от стен
Моны Лизы лицо
с подзабытого провинциального
рядового папируса
Так легко в этот летний
уходит обмен.

Для закланья сои близнецом
вы ведете козу и овцу
тихо блеет она в трубный рожок.
Но не слышите вы
рядового папируса
Темной грамотой
облепившего роговой этот слой

Будет тот человек наказан
молодым блистательным близнецом,
что однажды заменит его
и уже не узнает свой дом.
Что тогда тому вспомнить,
всеми изгнанному
всем замененному
затененную ту протокопию ту
козы иль овцы
Будут тени по стенам ходить полузéмными
овнами
Только копию провинциальной
на стенке Джоконды
Да, полузабытую, полузатерянную ту
купюру
в дождь, нет
в летний провинциальный полдень
С оторванным уголком
и с усами
дорисованными обильно
на купюре той
над или на
галстучном том
над тем исповедальным лицом
или на долларе с незнакомой Джокондою