Владимир Аристов - Открытые дворы. Стихотворения, эссе

«Можно ли вообще спуститься с этого обрыва? —
ты спросила

Мы долго опускалась, снижались
медленной спиралью
сквозь темный лес пробкового дуба

Мы снизились к границе моря
горною тропинкой
где в море крошечная бухта
(наверное для младшей дочери его)

Мы подошли поближе
ничего не видно,
кроме дороги
рядом с окраиною моря

Наконец вблизи автостоянки
Громада незаметная на фоне леса заполнившего гору
Заросшее южным бурьяном
Здание, похожее на остов средней московской школы
Прикрытое зеленым косогором

Мы обошли его вокруг
со спины, где редкие машины прислонялись
к нему в виртуальной зелени.

Неохраняемый вход-провал
Пересекая экскрементозные полоски
воздуха —
мы вошли
и дальше внутри
вещи, разбитые на части
зубчатая звезда велосипеда
цепь ржавая последний раз замкнулась
и уходящий вверх обломками ступеней
путь лестницы

там где виднелось белое небо
в куполе зияло
круглое отверстие
казалось, от рухнувшей с огромной высоты
небесной люстры

путь завершился без указанья
окончания тропы
Rilke Weg

Так медленно балкон Дуино кружился
рука хваталась за побеги зелени
проросшие меж рельсов
Крепивших балки
с крошащеюся штукатуркой той
гостиницы
балкона, того человека у окна, люстры
рухнувшей в мир
с захваченными взглядом территориями

скрылся он за дневной газетой
задвинув занавес из букв
и Райнер на балконе из глубины
гостиной замка

не знал об этом
от кого-то слышал —
не умел читать газет
но балкон словно та маленькая бухта,
подхваченная на ладони снега

Мир,
похожий на рухнувшую люстру,
которая еще летит к земле

Мир неуспокоенный
Серые скалы с зеленью побегов
Море слепящее до горизонта

Предстала новая ландскарта

В Дуино дивные двоятся
названья и пути
словенское Divino
Duino итальянское?

через несколько лет
начнется бомбардировка с моря —
прямые попадания в окна гостиницы
где не было уже австрийцев
бежали в мир
как физика, пытались скрыться в атомы
зловонная материя – в идеальный космос атома,
где словно в коконе – будущий мир.

На спорной территории – Италия
великая адриатическая дуга
ручьи вина сюда иногда приходят из Словении,
впадая в море.
Платон изгнал поэтов такого-то числа
такого-то века
империя поэтов – Атлантида
и рухнувшая люстра в глубинах морей

Разошлись пути здесь к Монфалькано
или в сторону Триеста
бесспорная территория на карте,
на марке
но марки больше нет
Во многих местах мы не опознаны – здесь и сейчас.

Та полотняная вода

(взгляд не отводя от южных всех морей и океанов)

возникла вдруг опять
вспомнила ты как полоскала

там где на воды скатерти не стелили

здешний фестиваль развеян
роздана поверхность
празднеств и убранств
и темноту волос убрав с лица
ты словно снова взглянешь
в отраженье священных северных рек
под сумрачным обрывом
где прежде полотно ты полоскала

и нынешние флаги трепетные что тебе теперь видны
с полосками морскими колыханий
в них скрыты рыбы лед на глубине
ракушки, крабы и кораллы

но та полотняная вода
ласкала твои руки
так к ней прикасалась ты
как будто ты ее стирала

светлела давняя вода

морщины исчезали

и видишь что меж пальцев
выступили в воде истинные созвездия иные
Павлин и Феникс и ближний к нам Центавр

вышиты морские знаки

и тебе склоненной
в отраженьи виден Южный Крест

Красная пыль
здесь безвременно стала с тех пор
как пронеслись машины

мы контуры, мы контуры лишь
узнавали иного человека угадывался профиль тела
очертанье лица
но не его самого
хоть мы в кирпичной мгле
протягивали руки
поодаль где-то зрители стояли
от солнца изнывая
на солнечной зеленой
неземной траве