Борис Большаков - Сердце трубадура

Весна – раста́пливает льдины,
потоки чувств – бурля́т в крови́:
герой – живой и невредимый,
но автор – до́хнет без любви.

На полосе – от марта – к маю —
от обострённой маяты́ —
я нервно строю и ломаю
определение мечты.

04.03.19

Чистое, чума́зое
счастье голубо́кое —
лихо одноглазое,
бла́го многоокое…

Мне большое – ве́домо,
радует и ма́лое,
лю́бится победа, но —
чувство запоздалое.

Сердцем ощутимое,
Пресвятая Троица,
неисповеди́мое —
в лабиринтах кроется.

Вот – четверостишие —
пя́тое, не лучшее…
Не чура́йтесь, при́шлые,
отмета́йтесь, у́шлые…

Мя́та в озагла́вии —
дело не-в-растении:
справочка о здравии —
в сме́те и смятении…

На ресничке – капелька:
процедуры водные…
Маменька и папенька,
не волнуйтесь, ро́дные.

15.07.19

Мой лес – горит,
и трудно не понять —
по треску
и размазанному гриму
на поллица —
и сажа – первый цвет.

Какая же бессовестная ~лядь…
Я стал гадать
по зареву и дыму —
какая тварь
нарушила запрет
и разожгла старательный костёр
под ветками спокойствия и тени,
и понял я,
что с этим дураком
давно знаком —
и он – не бузотёр,
и что костёр —
его изобретенье —
служил не баловством,
а маяком…

Всё это – я:
зажёгся и спалил
свой дивный край,
слабак и попрошайка,
надеялся —
увидят и поймут…

Тепло и свет —
я множил и делил,
в конце-концов —
случилась угадайка:
а что осталось?
Холод и хомут.

Вот – лес горит…
Вот – огненный забор,
вот я – в кольце,
но, почему-то – зябко…

Я помню,
для спасения нужны:

✓ ведро,
✓ багор,
✓ лопата

и…

✓ топор —

спасительный набор,
а я – как тряпка…
Но я – как тряпка,
полная слюны.

Плевать на всё —
мне кто-то говорит.

Пусть
всё
сгорит.

12.06.18

Когда мне стало всё равно —
преобразился вид,
и чёрно-белое кино
не злит, а веселит.

Никчемных насекомых рой —
не про меня жужжит,
и мой лирический герой,
улёгся и лежит.

Отпала надобность в ходьбе,
в сезонной беготне,
не бесят прыщик на губе
и ножичек в спине…

Не беспокоит кошелёк,
обрубленность хвоста,
и догорает фитилёк,
и близится мечта…

Моё пристанище – кровать,
конечная пути,
где проще душу линчевать,
чем как-нибудь идти.

Чёрт прижимает кочергу
ко лбу – ему смешно,
а я так больше не могу,
хоть мне и всё равно.

Надеюсь, я не обманусь:
не плавясь, как свеча,
я – быстро – вспыхну и взорвусь.
Дай, Боже,
чтоб сейчас.

12.07.18

Чёрный всадник
на луче —
туча ста́тная,
солнце в красном кумаче —
предзакатная
иллюстрация ко сну —
громогласная:
хлебану́ и полосну́ —
неподвластная —
хлебосольная тоска —
да присосками
семафо́рит у виска
с отголосками…

Колесо —
ко всем чертям —
соки – вы́жаты…
Вроде, выбрался из ям,
но не выжил – ты —
непонятен и скрипуч,
атрофирован:
лучик вышел из-за туч —
и – кремирован,
будто глупый мотылёк —
невростеник, сам
ты – и вдоль, и поперёк —
не́ был Фениксом.

Угораздило —
глотнуть
информации,
что не вяжется
твой путь —
в этой станции —
радость мира и добра —
искалечена,
будто чёрная дыра,
безбилетщина,
безнадёга
круглый год,
капли жгучие,
и – одно лишь из пого́д —
черноту́чие…

Вытекает из ноздрей
слабость – вируса:
утро вечера мудрей,
адаптируйся,
не размазывай по швам
клей лирический —
видишь – символ – по углам,
пусть – фаллический,
пусть – мерещится в ночи́
театр демона,
пережиток – исключи —
было – сделано.

Перекопаны пути,
рвётся душенька…
Вроде, надо бы идти́,
но – послушай-ка:
всяких лестниц и дверей —
да – без счёта, но —
утро вечера мудрей…

Кстати,
во́т —
оно.