Виктор Меркушев - Забытые тексты, забытые имена. Выпуск 2. Литераторы – адресаты пушкинских эпиграмм

Кто-кто, а Надеждин сам напросился. Ведь писал же: «…Ежели певцу Полтавы вздумается швырнуть в меня эпиграммой – то это будет для меня незаслуженное удовольствие». И получил от Пушкина даже не одну, а несколько. Только вот удовольствие – вряд ли от этого получил.

Н. И. Надеждин. Гравюра на стали. Литературный музей, Москва. Автор неизвестен

«Зоил» и «барин» – это, понятно, Каче-новский, ну, а всё остальное, выходит – На-деждин.

Но Николай Иванович Надеждин – личность достаточно противоречивая, ограничиться пушкинским эпиграмматическим определением его сути будет крайне опрометчиво и несправедливо.

Надеждин происходил из семьи священника, и начало его деятельности не давало никаких поводов увидеть в нём будущего литературного критика и учёного-философа. Он окончил Рязанское духовное училище и семинарию, затем Московскую духовную академию, после которой преподавал в семинарии словесность и немецкий язык. Но более двух лет в духовном звании он не продержался и попросил о своей отставке.

С этого начался новый период в его жизни – он переезжает в Москву, сближается с литераторами, составляющими круг авторов «Вестника Европы», и, разумеется, с самим Ка-ченовским, редактором одиозного журнала. Но писал Надеждин не только для «Вестника», он сотрудничал с журналами Погодина и Павлова, а также основал свой журнал «Телескоп». Новый журнал наделал много шума после публикаций в нём «Философических писем» Чаадаева, за что Надеждина как его издателя и редактора высылают в Усть-Сысольск.

«Телескоп» и «Молва», прилагающаяся к основному журналу, замечательны были не только своей последней публикацией. Надеждин печатал там многие свои статьи, отличающиеся остротой мысли и тонким анализом дел литературных, подаваемых столь расширительно, что автору удавалось затронуть весь строй современной ему действительности, во всей её сложности и неоднозначности. Надо сказать, что кроме сочинения критических и публицистических статей, Надеждин преподавал в Московском университете теорию изящных искусств, археологию и логику. Его лекции производили на слушателей глубокое впечатление мастерством импровизации и сложными логическими построениями. Он выступал с идеей отрицания всей современной литературы, обвинял её в недостатке содержания, связывая такое положение вещей с отсутствием хоть сколько-нибудь серьёзной общественной жизни.

Журнал Каченовского, в котором немало потрудился Надеждин, воспринимался большинством думающих людей как рупор архаики, прославляющий невежество и бездарность. Оттого Пушкин не сразу разобрался в сущности Надеждина-критика, Надеждина-публициста. После ряда злых и обидных для Николая Ивановича эпиграмм, Пушкин меняет к нему отношение и публикует в надеждинском «Телескопе» свою полемическую статью под псевдонимом Феофилакта Косичкина. (За псевдонимом «Ко-сичкин» явно угадывался Пушкин. Пушкин обычно появлялся в театре в сопровождении сразу всех трёх сестёр Гончаровых. «Вон, Пушкин со своими косичками», – обычно доносилось из зала. И Пушкин эти реплики хорошо слышал).

Талант и прогрессивный характер публицистики Надеждина будет оценён много позднее, как и тот факт, что с его появлением публицистика приобрела новое, интеллектуальное измерение, позволяя формировать в обществе иное, отличное от прежнего, мировоззрение.

В ссылке Надеждин пробыл всего год, причём написав за этот, сравнительно небольшой период, немало серьёзных работ, в том числе около ста статей для «Энциклопедического Словаря» Плюшара. После он переезжает в Одессу, где трудится в «Одесском обществе любителей истории и древностей», совершая длительные поездки по славянским землям в целях сбора материала и исследования языковой и материальной культуры.