Виктор Меркушев: Забытые тексты, забытые имена. Выпуск 2. Литераторы – адресаты пушкинских эпиграмм

© Меркушев В. В., составление, статьи, 2017

© «Знакъ», макет, 2017

«Согласен, что жизнь моя сбивается на эпиграмму, но вообще она была элегией…» – писал Александр Сергеевич Пушкин в одном из своих писем. Пожалуй, эпиграмма в творчестве поэта имела не меньшее значение, нежели элегия, иначе он не упомянул бы их в одном ряду, что само по себе уже говорит о многом. Хорошо известно, что поэта окружали не только друзья, но и ненавидящие его. Врагов, противников, злопыхателей, а более всего просто недоброжелательно настроенных вокруг Пушкина собиралось немало. Объяснить неприязнь к поэту одним только его непростым характером здесь вряд ли возможно, необходимо также иметь в виду и множество иных обстоятельств, связанных более всего с общественным положением Пушкина, нежели с особенностями его поведения и упрямой привычкой ничего не прощать.

А. С. Пушкин. Эта гравюра Н. И. Уткина, выполненная в 1827 году, предваряла первое посмертное собрание сочинений А. С. Пушкина. Ранее она была использована для фронтисписа альманаха Дельвига «Северные цветы»

Не будем глубоко вникать в личностные проблемы великого поэта, ведь всё-таки говоря о нём, мы в первую очередь думаем о Пушкине-поэте, Пушкине-литераторе, о Пушкине – создателе современного русского языка. Для него любой из существующих литературных жанров не был чужим. Он чувствовал себя одинаково свободно как при написании повестей и поэм, так и при создании небольших по объёму поэтических миниатюр. При этом сами литературные формы и подходы к ним с начала девятнадцатого века претерпевали значительные изменения, и во многом такое происходило благодаря Пушкину.

В восемнадцатом веке стараниями Тредиа-ковского, Ломоносова и Сумарокова эпиграмма становится заметным литературным жанром, но подлинного расцвета она достигает всё-таки при Пушкине, приобретая все признаки популярного явления, можно даже сказать, явления модного. Этому способствует не только искромётный талант и живой ум Александра Сергеевича, но и развитие альбомной культуры в дворянской среде, ставшей в первой трети девятнадцатого века аналогом современного самиздата. Нельзя также отрицать благотворного воздействия той образованной среды, в которой поэт был восторженно принят, которой был востребован и понят как живой классик отечественной литературы. Но не следует забывать слов Александра Блока о причинах гибели Пушкина, утверждавшего, что поэт «задохнулся от недостатка воздуха». Ведь рядом с Пушкиным были не только друзья: Жуковский, Вяземский, Карамзин или Нащокин, поэта во множестве своём окружали чуждые ему люди, такие как Уваров, Стурдза, Ланов, Каченовский… В итоге Пушкин оказался обязанным им своею гибелью, а они ему – посмертной славой как герои его эпиграмм. Если б не Пушкин, то кто бы о них ещё когда-нибудь вспомнил!

Несмотря на то, что Пушкин определил элегию как основной мотив своего творчества, он оставил нам огромное наследие из метких, остроумных эпиграмм и любопытных сатирических стихотворений. В них Пушкин обличал не только отдельных персонажей той, уже далёкой от нас, эпохи, но и красочно свидетельствовал о ней, выказывая присущие времени социальные пороки и бытующую тогда ханжескую мораль. Нам хорошо известна исключительная отзывчивость Александра Сергеевича на любое обращённое к нему доброе слово, об этом много написано и исследователями его творчества, и современниками. Но хорошо известно и иное. Современники неоднократно указывали на его злую память, всегда готовую «мечом сатиры» отомстить обидчику. Его «невероятная чувствительность» и нежелание оставлять без ответа всякий выпад по отношению к себе, способствовали созданию ярких вербальных карикатур, которые до сих пор сохраняют в себе убедительность и жизненную силу. Косность, глупость, невежество, спесь и самолюбование необычайно раздражали великого поэта.