Эмиль Вейцман - Жестокий романс (сборник)

Я этот совет многозвёздным назвал бы –
Так много у каждого было тут звёзд.
Одни загорались под взрывы и залпы;
Другие – зажёг занимаемый пост.
И вот эти звёзды собрались в созвездия,
Пророчески глядя с грудей и погон.
Что звёзды сулили?
Кому-то возмездие?
Прочный мир?
Процветание?
Армагеддон?
Вот, о чём говорили той ночью «светила»:
Должны мы признаться, прежде всего,
Что явилась на Землю какая-то сила,
Непонятная людям, как колдовство.
Явилась, и вскоре со страхом увидели,
Что её под контроль ничто не берёт,
Ничто из того, чем обычно правители,
Так сказать, «контролировать» могут народ.
Перед ней все военные средства пасуют,
О таких «пустячках» что уж там говорить,
Как зенитки-старушки, если впустую
По неведомой силе ракетами бить.
И поди догадайся, чем дышит она там.
Тут не сможет помочь никакой соглядатай –
Его не пошлёшь на таинственный борт –
Наверно, тут был бы бессилен сам чёрт!
Но недаром мы звёзды: у нас на примете
Имеется некто Волынский Наум,
Всемирно известнейший кибернетик,
Двадцатишестилетний доктор наук.
Похоже, что этот младенец-профессор
К проблемам мастак подбирать ключи.
Он с тайны, возможно, сорвёт завесу,
От нас все условия получив.
Живёт он в Москве, на шоссе Ленинградском;
Сейчас мы отправим к нему «звезду».
И трое «волхвов-чародеев» в штатском,
К нему мы приставим, точно к Христу.

По весенним бульварам в неоновый час,
В час, когда затихает столица,
Он шагал не спеша,
про себя бормоча,
Гимн крамольный учёным-провидцам.

«Я гимн вам пою английским, французским,
Я гимн вам пою еврейским и русским,
И прочим, и прочим безумникам…».

Рекламы продуктов, пива, вина
Загорались… горели… гасли…
А с неба рекламно светила луна,
Катясь, словно сыр в масле.

«…Так часто нескромных, упёртых и вздорных,
Так часто, как сам Люцифер, непокорных,
Я вас прославляю, безумники…».

Волынского злил предночной этот зов
Проституток-реклам, но едва ли
Сильней, чем наряд «чародеев-волхвов»,
Что приглядом его донимали.

«…Вы гонимо-необходи́мы,
Вы ранимы и вы нелюбимы
И народом, и властью, безумники…».

От кого же Волынского эти волхвы
Охраняли столь откровенно?
От чего?… От его же шальной головы?
От захвата пришельцами? Плена?

«…И за вами ведут непрерывную слежку,
Чтоб едва, что не так, с наказаньем не мешкать –
Так боятся вас власти, безумники!..».

Волынского злило, что «полный вперёд»
Не давала проблема чёртова,
Что навстречу ему попадался народ
С какими-то лицами стёртыми.

«…Но вас ненавидят и скопища серостей,
У которых ни нá грош таланта и смелости,
Но которых мильоны, безумники!..».

Окна домов, погружались во тьму,
Зажигались… Казалось бы, вроде
Перфокарт были стены, сигналя ему:
«Завершаем, ответ на подходе!».

«…Вопреки красноречию меринов сивых
Будут в ваших руках, не в руках примитивов,
Судьбы нашей планеты, безумники!».

Он – Наум Волынский, доктор физико-математических наук.
Она – Ирина К., girl friend Волынского.

Ты отрешённый какой-то, Наум!
В тебе…как-то всё стало немо.
И тёмным предчувствием скован мой ум…

Я болен… решённой проблемой…

Немедленно в отпуск! На месяц, на два.
Давай отдохнём на Кавказе,
И пусть эти три неотлучных «волхва»
За нами повсюду полазят.
Вот только не даст нам треклятый конвой
Забыть о «летающих блюдцах»,
Что ночью и днём над планетой-Землёй,
Точно над молнией шаровой,
Нечистью адской вьются.

Проблема поставлена и решена,
Но только всего на минуты
Забыть о себе позволяет она,
Снимает с меня свои путы.
Как над падалью гриф,
Со вчерашнего дня
Надо мною круги она чертит.
О круженье зловещее!
Для меня
Каждый круг, как «Помни о смерти»!

Ох эти гении! Ну и народ –
Каждый слегка шизофреник!
Ну хватит нытья, готовься в поход.
Ты – мой «кавказский пленник».