Павел Бессонов: Личное мнение

Наш общий дом – невзрачный, крупноблочный.
Его неспешно строили века.
Но у кого-то, знаю это точно,
Бросать в нём камни чешется рука.
Он – не стеклянный дом,
Покрепче будет.
Да и не камни – жалкие плевки…
И потому ещё спокойны люди
При виде взмахов крошечной руки.
Пока ещё надёжны стены дома
И связь, веками свитая, цела,
Но пыжатся, кидая камни, гномы,
Надеясь вдруг услышать звон стекла.
Пока они стараются без толку,
Но если выбьют шибку из окна,
На них не меньше упадёт осколков –
Судьба нам уготована одна

Где б я ни был – с тобой мы вдвоём.
Знаю я, ничего не случится,
Потому что ты в сердце моем,
Потому что тебя я частица.
Я с тобой все преграды свалю
Всех врагов твоей силой осилю.
Что тебя по-сыновьи люблю,
Ты без клятвы поверь мне, Россия

Голуби на театральной площади.
Хаты, сбегающие с глиняных круч.
В парке в прокате цыганские лошади.
И горизонт – из воды полукруг.
После времён заселения греков
Дым заводских нескончаемых труб.
Знамя двуцветное яростно треплет
Ветер с востока ворвавшийся вдруг.
Рядом с домами, какие пониже
Башен бетонных, стремящихся в высь,
Бюст – горбоносый художник Куинджи
К лунным пейзажам направивший кисть.
Улицы, где череда поколений
Разноязыкую жвачку жуёт,
Где с пьедестала не сброшенный Ленин
Тщетно замену достойную ждёт.
А за домами – окинь только взглядом –
Скифская степь ковылём пролегла.
Там терриконы с курганами рядом,
Ржавость осколков, коней удила.
Новых киосков крикливая яркость
Древних фасадов унылый кирпич…
…Старясь, разваливаясь и обновляясь
Город стремится Европы достичь.

Старый двор, продуваемый начисто,
Навсегда остаётся – мой.
Не считайте это чудачеством,
Но в него захожу, как домой.
Здесь хрущёвки подслеповатые
На меня с подозреньем косят,
Тополей коробочки с ватою,
Заготовленной к маю, висят.
Те же бабки бормочут вполголоса,
Тот же дед пробегает трусцой.
И стена с несмываемым возгласом:
«Я люблю тебя, Виктор Цой!»
Хвост трубою, обходит лужицу
Долгожитель, дворовый кот.
Лист бумаги, взвихрившись, кружится…
Всё, как прежде, да я вот не тот.
Ностальгия – то, что не кончится,
То, что гложет, вгрызаясь вглубь…
Двор не храм. Отчего так хочется
Шапку скинуть! – Аж стиснет грудь?

В старых улочках, временем суженных.
На проспектах бетонных, в проплешинах,
Ты базаришь корявым суржиком,
Ты в загаженном море плещешься.
У тебя есть свои поклонники.
Чтоб найти их, не долго рыскать.
Но спокойны твои лишь покойники
На кладбище, на Старокрымском.
Не в обиду тебе будет сказано,
Не Европа ты, даже не Азия.
Только жизнь моя накрепко связана
И с красой твоей и с безобразием.

Март в городском дворе. Восторга ноль.
Темнеют комья, что окрепли в стужу.
Что было скрыто снежной пеленой
Пейзаж не украшая, преет наружу.
Полно собак беспривязных. Они
Прокантовались зиму, сучье племя.
Нахально хороводятся все дни.
С десяток вижу их в любое время.
Я братьев меньших, может быть, люблю.
Обидеть их кому-нибудь не дам я,
Но что сказать зверюге-кобелю
Приревновавшего меня к хвостатой даме?
Весне грядущей я, конечно, рад.
И сквозь стекло нещадно солнце жарит,
Но вспоминает ночью зиму март
Термометра спирт отжимая в шарик.

Всё труднее уйти от города. Он
Наползает домами, хватает за пятки.
Он глядится туманным блистаньем окон
В огородов соседских корявые грядки.
Там ещё копошатся, пытаясь извлечь
Пользу те, кто трудился в просторах пашен,
Потому, что тяга у них извеч –
на к земле, кормилице нашей.
Но они уходят. Уйдут в свой срок –
Поколение революций и перестроев.
И о них упомянут. В несколько строк
Среди восхвалений новых героев.

Не в маршрутке скучать по трамваю охота,
Что среди молчаливых и тусклых не дивно,
Среди тех, кого так одолели заботы,
Что не жаль за билетик отобранной гривны.
А в трамвае, гремящем суставами сцепки,
Я увижу в толкучке кого захотите.
Пожилые дедки и солидные тётки,
И подростки, осваивающие граффити
Здесь узнаешь о том, что не знают газеты,
И увидишь рисунки такие, что ахнешь.
И признанья в любви. Вспоминаешь при этом
Что тобою оставлено в веке вчерашнем.
Тот вагон, что тобою расписан был круто,
Тарахтит, не отправлен пока в переплавку.
И старик ещё жив, завсегдатай маршрута,
Ветеран, в старом кителе с орденской планкой.