Глеб Пудов - Стихотворения

крестьянин пахал и молился монах;
торговец на рынок спешил;
усталый учёный на серых листах
вселенную с Богом творил.

А в келье его, на дубовом столе,
лежал молодой эльзевир.
До встречи же, кокон, чрез пять сотен лет!
Пусть твой разгорается мир!

Снова на лес опускается ночь
чёрной подстреленной птицей,
тучи торопятся по небу прочь
солнца теплом насладиться.

Где-то у моря – сады и дворцы,
где-то – сиреневый парус,
здесь – моя Родина, город на Ы,
здесь уже дня не осталось.

Что же… Сереет знакомый мне лес,
тучи качаются грузно.
Здесь я родился и сгину я здесь,
города дальнего узник.

Финляндия есть белая страна.
Застыли фуры вдоль дороги; сосен
скрипящая серебряная проседь
врубается в сознанье, как таран;
кочуют птицы в ветвях дотемна
и умирают на закате. Грозен
здесь для пернатых лик декабрьской прозы:
Финляндия – холодная страна.
У сосен диких родины паролем
видны следы охотников и троллей.
Конечно, скальда уж не слышен звук,
ямбический напев подавно уж не слышен,
но в памяти моей зашевелились вдруг
поэтом упомянутые мыши 46 46 Имеется в виду строка из стихотворения И. А. Бродского «… и при слове „грядущее“ из русского языка…» .

Сейчас эта точка на карте Европы
во мраке сонливом, ласковом, и
всё меньше и меньше в проулках народа,
всё ярче и ярче горят фонари.

На ратуше древней орёл засыпает,
на древнем соборе спрятал петух
свой клюв под крыло. Голубиные стаи
теснятся в дворах неизвестных старух.

Чуть слышно река обивает пороги,
шепча в тишине: «Не надо спешить»,
и чувствую я, что частицу души
оставил я там, на баварской дороге.

Я – рокайль на серебряном кубке,
суть моя – украшенье, декор;
превращается в милую шутку
о значенье моём разговор.

Я могу подыграть, изукрасить,
я могу поддержать, расцветить,
чуть усилить, ясней обозначить, —
вот моя повседневная прыть.

Но, увы, без весёлой рокайли
кубок может безбедно прожить
иль другой полукруглой деталью
её мягкий виток заменить.

За скобками жизни вселенная есть.
Там движется солнце, закаты,
рассветы такие же там, как и здесь,
где голос мой слышен. Однако
другое иначе. Там воздух – другой.
Другие там книги, журналы,
дома и мосты над звенящей рекой,
ворота и двери вокзалов.
Страна расписания, точных часов,
ремесленных навыков, евро,
картин идеальных с линейкой домов.
Там жил я когда-то, наверно…

Навершие
Зимой, за три дня до Сильвестра 47 47 День святого Сильвестра – религиозный праздник. Католики отмечают его 31 декабря, православные – 2 (15) января. ,
опять посетила меня
охота сменить своё место
на дивной планете Земля.
Не то, чтоб меня беспокойство
гоняло вдоль дальних границ,
а просто – врождённое свойство,
наследье татарских зарниц.

Левая створка (Философская)
Декабрьский день в середине земли
баварской. Дома и поля.
Слепая случайность дождя
пытается время украсть у зимы.
А ветер уносит скелеты листвы
навстречу грядущим снегам.
Спектакли окончены. Есть о чём нам
подумать до песен весны.

Средняя створка (Счастливая)

Так много чарующих слов
не встретится больше. Глювайна 48 48 Глювайн – подогретое вино со специями.
дурман не закружится вновь
над белой поверхностью Майна.
И ёлка не вскинет огни
навстречу серьёзному небу,
чтоб, вспыхнув на время, они
рассветы умножили (Гебе 49 49 Геба – богиня юности в древнегреческой мифологии.
на радость). А дождь в Рождество
вдруг станет нежданной улыбкой
средь засухи августа, то
есть счастья невинной посылкой.

Правая створка (Любовная)

Не будем прощаться, не надо.
Ещё впереди у нас много
всего: много рая и ада —
то длинная будет дорога.
Ты просто согрей мои руки
в своих и ответь мне чуть строго:
– «Не рая, не ада, а скуки
не терпит любая дорога».