Владимир Алексеев - Моему другу. Первая книга стихов

С морем не шутейную игру,
Шли на рифы, миновали мели,
Как гудели снасти на ветру,
Как валы о палубу гремели.

Верь в круговороте будних дел
Празднику с усталостью во взоре,
Ведь без веры в этот дальний день
Непреодолимо жизни море.

Позабудь отношения и дела,
Перейди на словарик от «Брось!» до «Брысь!»
Прогуляйся по берегу дотемна
Там, где волосы треплет солёный бриз.

Там, где в море подался высокий мол,
Где песчаною пеной вода шуршит,
Где кораблик, несомый по воле волн,
Так похож на собрата твоей души.

Крики чаячьи сорваны на ветру
Словно спелые смоквы в саду времён.
Так поймай же отчаянье налету,
И пойми: это счастье сдано в ремонт.

Шестерёнки почистят, маховики,
Весь от копоти выморочный стимпанк,
И опять ты увидишь из-под руки
Чудо-солнце, похожее на тимпан.

Белый парус окажется под рукой,
Всё, что было вдали, шевельнётся близ.
Хочешь – выбери бурю, хочешь – покой,
О себе не напомнит солёный бриз.

Но его, неприметного, выбирай,
Пусть он мягок и скромен, почти что нем.
Так и всякий, кто нам возвращает рай,
Ничего для себя не просит взамен.

До пробужденья птиц – такая тишь
Перед рассветом в середине лета.
Роса на травах. На крыльце стоишь,
И кажется: коньки далёких крыш —
Вулканы берегов над бездной светлой.

Ни бе, ни ме, такое аниме,
Душа скорбит и клонится к испугу.
А будущее вяжет макраме
Или стучит коклюшками по кругу.
Мережки тянет, вышивку крестом
Сменяет хитроумным оригами.
Вы – не о том, а я опять о том:
Мы понапрасну мним себя богами.
Нет, не взойдёт картошка в борозде,
Где сорняки не полоты от века.
Спасенье человечества – в труде,
И творчество – отрада человека.

Ты – это Крест Иисуса,
и двое при нём:
со щитом римский сотник,
и любимый Христа ученик Иоанн.

Ты – это столик под тентом
ночного кафе, возле столика – двое,
и кто-то уходит,
а кто-то, привстав, остаётся.

Ты – это устье колодца в пустыне,
и ковш,
и верёвка,
чтоб чистой воды почерпнуть.

Зажигаются бакены на реке
По ночному фарватеру фонари.
Хорошо путешествовать налегке.
Если грустно, с рекою поговори.
Где на отмелях сонных шуршит троста,
Где на берег песчаный бежит волна
У закатного русла душа проста,
Не замедлит послушать тебя сполна.
Разбегаются кольца из-под руки
У законов невидимости в плену,
И водою колеблемые мальки
Фейерверком метнутся на глубину.
Неподъёмная тяжесть канет с плеча.
Проскользнёт нехорошее вдоль виска.
Утопает бесследно твоя печаль,
Утопает навечно твоя тоска.
Нам такая отрада дана – смотреть
На текучие воды ночной реки,
В ней горят, словно искры в степном костре,
Зажигаемых бакенов огоньки.
От волны до волны – тишины концерт.
Понимаешь: не вечны и боль, и гнёт.
Шорох волн – словно древняя вязь в кольце
Соломона-Царя: «И это пройдёт!»

Душистый чай из закопчённой кружки,
Стреляющие сполохи костра
На свявшем мхе, на высохшей опушке,
Где до утра гундосит мошкара, —

О, юности растраченные пряди,
Вы зрелой сединой наделены
Не будете. И записи в тетради
Не дорастут до голоса страны.

Но для души, что канула с разбега
В мерцающий времён водоворот,
Жива навеки та ночная нега,
И песня та, что указует брод.

То мокрым лугом, то по стылым плавням,
То отмелью, где коротки шажки,
Выходим мы к раздумию о главном,
К родным сердцам, которым мы близки,

К приятному рассвету без похмелья,
С чириканьем и писком первых птах,
К тем облакам, что стелятся куделью
Над миром наших прав и наших плах.