Валерий Вайнин - В мире этом… Стихи

В пальтишках, дырявых местами,
настырно топчась на виду,
старушки торгуют цветами
в надежде собрать на еду.
Понятно, товар их – не розы,
царицы витрин и молвы,
а хрупкие ветви мимозы
в пучках огородной травы,
подснежники в свертках газеты,
покорные грубой судьбе…
Родная, такие букеты
не снились в апреле тебе.
Но знаешь, на торжище пошлом,
зажав стебельки в кулачок,
старухи, как Золушки, в прошлом
хрустальный хранят башмачок.
Пусть выпал им бро́совый номер
и голод их гонит за дверь,
а принц разлюбил или помер —
не так-то и важно теперь.
Балы – это бизнес для дочек,
для падчериц – дым да зола.
Послать бы их к вам на денечек:
здесь так не хватает тепла,
здесь только б дойти до подушки,
клонясь под ярмом нищеты.
Цветами торгуют старушки,
и я ненавижу цветы.

К небу вскидывая пятки,
в тренировках не слабак,
по утрам я без оглядки
удираю от собак.
А за мною по дороге,
группируясь для броска,
прут овчарки и бульдоги,
как элитные войска.
Расстаюсь я с лишним весом,
сапогом взметая снег.
И детишки с интересом
наблюдают этот бег.
Чтоб усилить прелесть гонки,
на меня из-за спины
скачут таксы и болонки,
норовя содрать штаны.
Я несусь как ветер, зная,
что не дам себя раздеть.
Приезжай сюда, родная,
если хочешь похудеть.
Здесь легко достигнешь нормы
и привыкнешь заодно
не терять спортивной формы,
чтоб не вляпаться в говно.
Ты представь, что при народе,
осаждающем кабак,
мы бежим с тобой к свободе
в окружении собак.
Их клыки готовы к бою,
но я тоже не смолчу:
и залаю, и завою,
и ногами застучу,
и, стремительно зверея,
на расправу стану крут.
Пусть овчарок от еврея
защитит Российский суд.

Здесь абсурды уместны любые,
а с генетикой – просто беда:
у мерзавцев глаза голубые,
хоть кричи, далеко не всегда.
Кровь здесь пьют из хрустальных бокалов,
издавая пленительный смех,
и при этом повадки шакалов,
как ни странно, пока не у всех.
Не смотри, дорогая, сердито
и поверь, что я в здравом уме:
отличить болтуна от бандита
не смогла б ты в такой кутерьме.
От того мы и летом, и в стужу
сердце пылкое держим в узде,
хоть в канаве с кишками наружу
помирают у нас не везде,
и торговок шмонают по праву
дуболомы в защитной броне,
а в бутылках не только отраву
продают по доступной цене.
Волноваться, родная, не надо,
оттого что, как муха в дерьме,
угнездилась зараза распада
в этом желчном десятом письме.
Жаль, избавить тебя от заразы
мне едва ли теперь по плечу:
ради лихо закрученной фразы
я в рисунке невольно мельчу.
Мы рассудок призвали на битву
и лишились его без помех.
И во тьме я твержу, как молитву:
«Не везде, не всегда, не у всех.»

Цари с почетом свой наряд
вручали дураку,
который ловко всё подряд
укладывал в строку.
И я, стряхнув заботы с плеч,
засел строчить куплет:
хотелось мне тебя развлечь.
А почему бы нет?
Но, не теряя головы,
в душе я сознавал,
что этот замысел, увы,
таит в себе провал.
Надеюсь, ты за медный грош
отпустишь мне грехи,
поскольку живо разберешь,
где я, а где стихи,
в которых я же выл тайком,
высвечивая мрак,
и притворялся дураком,
чтоб скрыть, что я дурак,
бредущий ныне, как вчера,
не ведая пути…
Прощай, родная. Мне пора
на прозу перейти.

Талантливые люди —
не племя и не каста,
которой звезды с неба
назначено хватать.
Талантливые люди
удачливы не часто
и менее терпимы,
чем принято считать.

Они рабы натуры,
и бунтари они же,
в кровавых лапах века
храня с трудом кураж,
стремятся инстинктивно
встать к истине поближе,
чтоб рядом с ней воздвигнуть
блистательный мираж.

Их жизнь полна бывает
скольженья и круженья,
и свет в конце туннеля
им видеть не дано.
Талантливые люди —
закваска для броженья
губительной эпохи
в целебное вино.

Они бывают в моде:
куда ни глянь – приятель,
и публика приходит
в болезненный азарт.
Но их не замечает
оптовый покупатель
на красочном базаре,
где царствует стандарт.

Иной раз эти люди
с настырностью большою
пределы мирозданья
пытаются объять.
И тут же мистер Дьявол
в погоне за душою
дает такую цену,
что трудно устоять.