Дмитрий Гринберг - Случайная встреча

Их красота прошла, и смысла нет
Вдыхать их яд, и любоваться цветом,
В них поцелуй забыт, как милый свет
Пришлось забыть с твоим ответом…

Когда она тебе прольет
слова о верности любви,
прикрой любимой жалкий рот,
и ложь надменную прерви.
Она тому всегда верна,
кто боли много причинил.
А ты был крепок, как стена —
не изменял, а лишь любил.

Печаль свою тебе доверив,
Я обознался в сердце том,
Что мне казалось в райском теле
Каким-то ангельским пером.

Но что же перьям лебединым?
Стечёт напрасно и моя,
По белизне непобедимой,
Напрасно горькая слеза.

Но грустью слов она сверкает,
А перья белые, как нож,
Ты – Лебедь, Ангел, или Каин,
Пока я жив – не разберешь.

Как мотылёк вспорхнула ты тотчас,
Когда меня неосторожным взглядом
Заметила, и вспомнила, что нас
С тобою нет, но горевать не надо.
Мальчишкой резвым проскользнув
В ущелье той холодной двери,
Что не дала ко мне прильнуть,
И в то, что нет меня – поверить…
Сбежала прочь! Но призрак светлый я
Склоняюсь над тобой, как листья белой ивы…
И тенью по плечам твоим скользя,
Я плачу, как зверёк ревнивый…

Послушай, друг,
мой милый друг…
Забудь, что ты невзрачна.
Что ты подавно не нужна
последнему бродяге.
Ты словно плоть моя,
и мне смешно и больно
прощаться.
Но если плоть испортилась,
и стала гнить,
пожалуй,
разумным будет попрощаться.
Я не забуду поцелуй,
который ты оставила
средь ночи
на губах моих.
Я не забуду боль,
что мне придётся пережить
тебя навечно отсекая.
Но ты гуляй,
там будет людно.
И, пожалуй, не сбудутся мечты твои.
Но это ожидает всех,
поэтому на равных
остаёшься.
Но ты гуляй,
там будет боль.
И ты, по-прежнему на равных.
Когда же обольстят тебя морщины,
вспомни, милый друг, что я был прав.
Кури, и покрывайся дымом.
Пусть алкоголь немыслимым узором
окутает глаза.
Пусть нервный тик твоих запястий
сигналом станет для других,
и говорит о том, что ты больна.
Прощай мой друг,
я буду мимо проходить,
но не увижу
фигурку малую за тем стеклом,
где спрячешься навечно.

Здесь, за стеною чёрной-чёрной пыли
Хранится детство незаметное моё.
В глазах суда по волнам тихим плыли,
И волны рассекались, встретив остриё.

В лесу был клад с монетами и прочим,
Забытый он лежал в глухой земле.
И кроме детских рук никто не смел ворочить
Над ним те камни в розовой той мгле.

В ракушке найденной забыт остался моря
Продолговатый, что в ушах качался, гул.
Быть может, шуму детской крови вторя,
Он страхи навевал, но обманул.

Штанишки старые в шкафу лежат, забыты,
И от падений на коленках дырки есть.
Прошли те дни всех радостных событий,
Что слёз по ним, пожалуй, мне не счесть.

Давно я этот рай храню воспоминаний,
И карту я к нему и за бесценок не продам!
Пройдя свой путь, и вспомнив боль желаний,
И ты найдёшь свой клад, ступая по стопам…

…О, быть красивой дамам нелегко,
Но часто оправданье и замена
Душе, которой глубоко
Не прорасти в изнанку тела,
Послужат пара тех ресниц,
Что, как шипы, – так равнодушны!
Но с грацией порхают птиц,
И убивают непослушных.

Когда глаза мои твоих не встретят глаз,
И обойду тебя дорогой снова дальней,
Тогда замыслишь в этот час
Назойливую месть, – тоски моей печальней.

И мне пройти, приветствий не воздав,
Не дашь, и пустишь вслед свою улыбку.
И хитрости твои, как беспощаднейший удав,
Мою раздавят волю, как улитку.

В ловушку с мёдом и смолой я тотчас попадусь,
И чистым мне не выбраться оттуда,
Но скажешь ты потом: «Я лучше разобьюсь,
И не коснёшься ты меня покуда.»

Но что ж? Венец победы за тобой стоит,
И ты одна, и до тебя нет прочим дела.
Но радостно тебе, – слезами я облит,
И душу я люблю твою, и тело…

Сжимает голод мой живот,
До этой боли мне нет дела.
Мой разум счастьем назовёт
Тобой раздавленное тело.