Дмитрий Гринберг - Случайная встреча

Ты ждёшь, когда покой настанет,
И в тишине забуду обо всём,
Тогда опять меня поманит
Твой образ тих и невесом.

Как видишь ты, что я блуждаю
По морю там, где я могу
Сойти на сушу, выбирая
Густые пальмы на снегу.

Зачем даёшь ты мне желанье
Возненавидеть всё и всех,
Камням даёшь очарованье,
И вновь уводишь для помех.

Кому ты служишь, о, награда,
Мы все, тебя боготворим,
Хоть ты убьёшь, вмешая яда,
Во всё, что есть, мой серафим.

Мятежный дух в тебе горит.
Ты вся упрямство или стойкость.
И глаз твоих не повторить,
И черт лица твоих покорность.

Мне снились волны, где горят
Луны две синие твои,
Среди волос невольный взгляд
Не говорил мне о любви.

Он мне сказал, что ты сильней,
Что лишь мечтами я могу
Любви добыть себе твоей,
Она как лёд лежит в снегу.

Он мне сказал, что видел я
Не ангелов – а лишь людей,
И имя есть, как у тебя,
Но нет души у них твоей.

В той ночи ты меня целовала
Где-то средь газовых камер,
Ты, словно во тьму ворва́лась,
А я взял и за́мер.

В вечерний час её немые
Не преисполнены уста
Речами, смехом. Как святые,
Они сомкнуты без перста.

Как в вечер казни к ней грядущей,
Чтобы в веках осталась честь,
Ни звука не издаст, послушай,
Какая есть, такая есть…

Сиянье губ твоих – то лес,
Пожар, как яд, для всех смертелен.
Когда спускаешься с небес,
Старинный крест с тобой на теле.
И зачаруешь взглядом ты,
В глазах снега, и нет тропинок.
Снега… Вокруг лежат сады,
Но из алмазов и опилок.

Зачем врываешься напрасно
Ты в жизнь порядка и людей.
Зачем рисуешь всё прекрасно
За день до бурь и час дождей.
Зачем твой голос вечно тихий
Внушает сердцу лишь покой,
Мечта приходит вновь с тобой, —
До гроба мысль уже не стихнет.

Порядок есть у всех вещей,
И ты, любовь, в сердцах бессмертна.
Но тем мучительней мне эта
Пустая ноша. Сколько дней
Я переплачивал делами
За горсть твоих смешных монет?
Но в сотый раз я слышу: «Нет!
Не будет счастья между нами.»

Чистейшее дитя, невиннейший ребёнок,
Все помыслы твои у лап зверей.
В тебя вонзил преступник свой осколок,
И рана стала глубже кораблей.

Но мы нашлись, и ты, как бы сестра мне.
За ручку взять, а дальше лишь запрет!
В твоей груди стучат об рёбра камни,
Ни рук, ни встреч с тобою больше нет!

Ты хочешь жить, как видела в тех фильмах,
Где мальчиков не ждут, но мне поверь,
Когда теперь проходишь молча мимо,
Мне жаль, что ты живёшь, как в Жизнь Адель.

О пламя уст твоих – томительный пожар!
Твой нрав и нежный и жестокий,
Любовников твоих склоняет в жар,
Не скрыть и вдох рабам твоим, глубокий!
Всевластием, любовь, о ты, обречена
Не знать блаженного покоя.
Уродцу каждому, в мечтах его – жена,
Но сострадание – не знаешь, что такое.

Какой-то ход бессмысленных событий
ведёт тебя туда, где ты в плену
зверья, и родственников сытых,
работы и погоды. Не виню
тебя за то, что ты в осенний вечер
в объятиях друзей, где пьют вино.
Мне радовать тебя, быть может, нечем,
раз ты уходишь к тем, где все равно.

На чём стоит весь белый свет,
То правит умыслом жестоким.
Всё потеряло нить и след,
И взяли всё к себе пороки.

То муж мечтает согрешить,
Грехи собрав к себе на шею,
Как жемчуга, надев на нить,
Он их считает и лелеет.

То вслед завистница жена,
Венец корысти и обмана,
В бродягу станет влюблена,
В другом нащупав глубь кармана.

Корыстный нам сияет свет,
Другого нам для жизни нет.

Обмана нет в твоём невинном взоре.
Предательство твоё – то мне урок,
Что говорит о мире, и не боле.