Дмитрий Гринберг - Сартр

Моя любовь к тебе погаснет тайной,
Не сможешь ты ее узнать!
Ты убиваешь холодом так плавно,
Что и сама начнешь рыдать.

Полночный ангел прилетает, чтобы
Навеять сон. Прекрасных глаз
Он не увидит. Он не знает, кто мы.
Он просто слышал нá небе о нас.

Ты хочешь гордой быть.
И думаешь, так лучше!
Который час не обронить
Пустячной фразы. Ну же!

Какие книги ты читала? Нет!
Там правды быть не может,
Если они дают тебе запрет
Вести себя, как сердце просит.

Закинь их в угол и беги ко мне.
Мои объятья – вот, что нам поможет!
Я рад тебе и днём, и при луне,
И рад во сне я тоже!

В твоих зрачках безмолвствует лазурь,
В твоих движеньях нет ко мне упрека.
Ты знаешь всё, и всё заметит око,
И мертвый штиль, и разрушенье бурь.
Проникла в сердце ночью ты давно,
И выпила всю кровь, как дочь вампира,
Пришедшая на бал. Ты – воплощенье мира,
В котором мне погибнуть суждено.
Но смерть придет не сразу. И она
Придет ко мне, как вечер неизбежный.
Возьмет за шею царственно и нежно,
Но будешь ты со мной погребена!

Любовь все путает местами,
И эгоизма края не найти.
Как будто дьявол правит нами,
И нет обратного пути…

В разрезе глаз твоя таится рана.
И у меня раскрыты раны те ж.
Ты в них смотреть не перестанешь,
Но я прошу тебя: «Не режь!».

Ты вечный идол. Я – ничто.
Когда забудешь ты меня —
Умру в тот день. И то,
Что смерть моя
Лишь повод для улыбки —
Для вздоха из-за скучных новостей,
Я знаю наперед. Пронять тебя мне нечем.

Вы отдали Восторг одной Джоконде
Но ангел есть совсем другой
Он словно пред грозой
Вздымает руки

И вороны слетаются над чудом стаей
И люди падают в экстазе ниц
Не видя бледных лиц
Испуганных друг друга

Вся грязь всплыла наружу
И ураган предупредил
Всем смерть
Если у вас не будет крыл

В противный мир ребёнок брошен был
Рождением своим. Отец и мать хотели страсти.
Не каждому дано искать в себе не сил,
Но ту любовь, то жалкое подобье ласки,
Что мир дает глодающему кости лет,
Он не нуждается в вопросах, чтоб не получить ответ.

Когда становится все ясно.
Когда обманывать себя ты устаешь —
То понимаешь, что многое напрасно
Ты говорил с открытым сердцем,
Облитым позже грязью.
Ты правду говорил, или, скорей, пытался.
И слушали тебя с приветствующим видом,
А за спиной ходили пересуды. И они
Считали, что ты лишний в этом мире.
Что ранишь ты, а этого не надо.
И ты останешься один.
Ты будешь заточен в сапфире
Своей ненужной мудрости. И с ним умрёшь,
Растоптан будешь стадом,
И заточен в Эфире.

Ни слова, ни полслова
Отныне не хочу
И ни намека на надежду
И ни взгляда, и ни рук

Обманчивы они, как день осенний
Как двух людей слова, что в брак вступают
Одни деревья
В свои объятья
Смеют принимать
Без запинки на прощанье

И там шуршанье
И будет там лишь пенье птиц
И постепенно увяданье
Придет ко всем,
Меняя очертанье лиц

Закат обнажил недостатки.
Багровые краски на окна упали,
И что-то на стеклах дневное виднелось.
За окнами было тоскливо…
И я, и мы оба с тобою не знали,
Что грех нам отныне покажется сладким.
Но пробовал я твое женское тело.
Оно извивалось, и было не лживо.
Упали мы на пол, где было всё пыльно.
И там, как в раю – в абсолютном упадке,
Лежали, отбросив все грязные крылья!

Кончается небо,
Слышится вздох.
Сон разверзнут.
Там – мы.
Нам мерзко.
Стоим мы у стены.
И нам больнее, чем было до.
Мы Роком сведены,
Чтобы окрасить стену кровью нашей весны.
Прости и ты, и ты прости.
Хоть ты и не достоин моего взгляда на тебя.
Но я прошу тебя, прости.
«Мне время тлеть,
Тебе – цвести».