Иван Гусаров - КИЧЛАГ

Скатится память в подвал,
В карцер холодный и тесный,
Кайф хороший поймал,
Напиток чифир чудесный.

В осужденке память зависла,
Долго ждали этапа,
Дым висел коромыслом,
В буру играли и крапа.

Помнит память перрон,
Поднималась в Столыпин память,
Плавно качался вагон,
Снежная кружилась замять.

Помнит солдат атаку,
Снится минное поле,
Зэк прикован к бараку,
Вечно помнит неволю.

В прошлом остался миг,
Время летит упрямо,
Ребенка первый крик
Услышит в будущем мама.

Вечное солнце и звезды,
Миг облетел стоящего,
Деревья и птичьи гнезда –
Не знают они настоящего.

Нет никакого мига,
В будущем варится жизнь,
Времени открытая книга,
За него и держись.

В будущем варится мир,
Придумали время пошлое,
Миг съедает эфир,
Диктор вещает прошлое.

В жизни нет настоящего,
В прошлом – звездная пыль,
Мимо взгляда смотрящего
Уходит в историю быль.

Нет настоящего в мире,
Вечна мечта о высоком,
Песни звучат в эфире
О прошлом и светлом далеком.

От ковчега древнего Ноя
До улиц Третьего Рима
Миг выметут метлою,
Завтра катилось незримо.

Нет никакого мига,
В будущем варится жизнь,
Времени открытая книга,
За него и держись.

Весна на улице Маячной,
Под ногами рыхлый снег,
Тюрьма старинная маячит,
От автозака мокрый след.

Прочтут сегодня приговор,
Сошлись улики важные,
По полной грузит прокурор,
Добро дают присяжные.

У одного присяжного сомнения,
В суде он редкий старожил,
Свое простое мнение
Судье подробно изложил.

Судью присяжный озадачил,
Ему можно было верить,
В тот день с виновным он рыбачил,
Но время нет проверить.

Присяжные – не судьи, не юристы,
Главное – им проехать по ушам,
Пригорюнились, сердобольные, от свиста,
Верят отпетым корешам.

У прокурора обвинительный уклон,
Балду кружить горазд,
Под себя подмял закон,
Любому фору даст.

Отполирована до блеска
Невиновными скамья,
Фемида провалилась с треском,
Понимает все судья.

Ни обвинения, ни Фемида
Не признают себя виновными,
По делу скачет гнида,
Точно морда уголовная.

Жирный у судьи кусок
Принесут еще не в суд,
Виновен хоть на волосок –
Быстро голову снесут.

Шумела дружно пресса,
Червонец невиновный отволок,
Судья не проявила интереса,
Могла дать и потолок.

Судьи помнят все дела,
В карьере не было ошибок,
Она процесс достойно провела,
Был подсудимый очень гибок.

Себя считал он правым,
Смело отказался от защиты,
Держался парнем бравым,
Хотя и органы отбиты.

Первые берутся показания,
Как более честные, правдивые,
От страха и незнания
Помогут опера ретивые.

У следствия нет морали,
Приемам мерзким нет названий,
Тысячи невинных замарали,
Чтоб добиться нужных показаний.

Без остановки работает машина,
Ей не до слез и не до стресса,
Это только айсберга вершина,
То, что нароет пресса.

Совесть бедолагу придушила,
Совсем загнался кровник,
В мешке не спрячешь шила,
Явился истинный виновник.

Писали про кодекс уголовный,
Судье ни радостно, ни больно,
Червонец отволок невиновный,
У нас и к стенке ставили спокойно.

Закон не трогает Фемиду,
Где от тюрьмы гарантия,
Пожурит слегка для вида,
Удобна меченая мантия.

Под ногами рыхлый снег,
Противна, скользка слякоть,
Беглец теряет след,
Пробила пуля мякоть.

Когда растоптали жизнь и честь,
Когда куплены законы,
Остается только месть,
Не удержат зэка зоны.

Плывут по небу облака,
В мир иной плывут,
Осталось жать зэка
Не больше двух минут.

Поймал на мушку вертухай,
Открыл сезон охоты,
К свободе рвется – подыхай,
От мук избавят доброхоты.

Плохо слушалась нога,
Он бежал вдоль обрыва,
Секунда каждая дорога,
Умереть, так хоть красиво.