Иван Гусаров - КИЧЛАГ

Непроста пакистанская неволя,
От жары пожелтела трава,
От болезней страдали невольники,
Попала в промот братва.

Ведро воды на хату –
Не то, что в русской бане,
Расскажут врагу и брату –
Тяжело сидеть в Пакистане.

По ошибке села братва
С небес на узкую сушу,
Пакистанских небес синева
Не радует русскую душу.

Восемь долгих лет
В чужой неволе просидели,
Не послать родным привет,
Лучше бы колымские метели.

Угонщики вернулись домой,
В душе тревога, истома,
В стране оказались другой,
Простила Россия их дома.

Он вилял, уходил от ответа,
Обреченно мотал головой,
До звонка оставалось два лета,
Но раньше хотелось домой.

Под веко загнали весло –
На любого найдется управа,
Он сучье нес ремесло,
Должен ответить по праву.

Готова к работе иголка,
Сегодня накольщик – палач.
Позорная будет наколка:
На веко наколют – стукач.

Опасно носителю спать,
Дела плохие, убогие,
Может сука не встать,
От доносов страдают многие.

Отдыхаешь вниз лицом –
Могут быть подозрения,
Лучше не быть подлецом,
Не будет к тебе презрения.

Из глаза достали веко,
Закончилась быстро работа,
Плохое стучать ремесло,
Увидят в нем идиота.

По зоне гуляет стукач,
За дело правильно меченый,
Масти темной, как грач,
До звонка он теперь засвеченный.

Начал бить в карантине
Пестрый сучий коллектив,
По очень простой причине –
За отказ вступить в актив.

Он правильный был пацан,
Черную зону держал в уме,
Свой вынашивал план,
По понятиям оказался в тюрьме.

Активисты били по почкам,
Задание выполняли с любовью,
Он для них приготовил заточку,
Надоело мочиться кровью.

Бригада пришла за ответом,
Носители мести и зла,
Он их огорошил приветом,
Ударил заточкой козла.

Испытали истязатели шок,
Рикошетом ответило зло,
Его бросили в каменный мешок,
На полгода закрыли в ШИЗО.

Он ждал следака и следствия,
Черными виделись краски,
Но не было никакого последствия –
Видно, боялись огласки.

Тяжело поднимался поезд,
Подъема – последний кусок,
Перевалит каменный пояс,
Уйдет состав на восток.

Сосны мелькали и ели,
Горные цепи Урала,
Долго по зонам сидели
Отцы и бойцы криминала.

Подтянулись на строку к вокзалу,
Ехали дружной ватагой,
Пассажир не поймет по базару,
Что одной спаяны сагой.

На года зависли подельники,
Прошлись по телу иголочки,
Устремились в небо ельники,
А были – всего лишь елочки.

За плечами нелегкий груз,
Морщины легли глубоко,
Прессовал отменно Союз,
Да и Россия ушла недалеко.

Зеленые горы от меди,
Шумит тайга по краям,
Выходили попить медведи
К пологим горным ручьям.

«Пора», – подытожил пахан
Спокойным, уверенным тоном,
Молодой рванул стоп-кран,
Дрожь прошла по вагонам.

Над ручьями висели стрекозы,
Уходила в горы братва,
Шумели листвою березы,
Дремала на ветке сова.

Дерзкие шли ребята,
Прошивали чащобы насквозь,
Со страхом смотрели волчата,
С тропы сворачивал лось.

На третий походный день
Птицы в зарослях пели,
Они вышли к горе Ильмень,
Рукой подать до цели.

Двое ушли на разведку,
Скрылись в расщелине скал,
Было им небо в клетку,
Полосой впереди – перевал.

Судьба коснулась такая –
Кочки, болота и плавни,
На склоне стоит мастерская,
Пилит редкие камни.

Посланцы явились как раз –
Камней нарезана куча,
Доставит братва заказ,
Творили дела покруче.

Бьется посуда со звоном,
Вроде – к удаче примета,
Память проходит по зонам,
По камерам серого цвета.

Болезненный высветит миг,
Чифира спасала доза,
Не загонишь память в тупик,
Мешает и ноет заноза.

Ключей и решеток звон,
За окнами – летний дождик,
По плану проходит шмон,
По плану пройдемся попозже.

Косяк за плафоном забит,
Греют чифир на треноге,
Арестант частенько забыт,
Труднее в неволе дороги.