Владимир Воробей - Никита Славянинов. Роман в стихах

Не только этим город славный
нас поразит с тобой, мой друг.
Из всех московских духов главный —
могучий меркантильный дух.
Его приятель, дух чиновный,
отмечен важностью сановной:
ответственный чиновный люд
здесь по походке узнают.
Строкой пикантной эксклюзивно
тебя, читатель, угощу:
я от чиновников тащусь
(чтоб в пять шагов до лимузина
вложить все лучшее суметь —
особый нужно дар иметь!).

2.32

Не все чиновники бездарны,
иные могут кое-что,
но мы, народ неблагодарный,
привычно кроем на все сто
особой русскою любовью
их непростое поголовье.
Из года в год, из века в век
пеняет русский человек,
многозначительно кивая
на то, как за морем живут,
и почему там любят труд
(у них традиция такая,
они верны с пеленок ей,
как мы – традиции своей).
2.33

Довольно впечатлений внешних —
познать охота нам нутро:
не будем медлить, друг сердечный,
нас ждет московское метро.
Откроем книги и тетради,
уткнемся в них приличий ради
(не помышляя подражать), —
нам марку следует держать.
Всем дуракам в округе ясно:
хоть сотню штатов обойдешь —
нутра культурней не найдешь.
Короче говоря, потрясно !
(Позвольте низкое словцо
вам дерзко выдохнуть в лицо).

2.34

Но непонятно совершенно,
зачем вся эта красота?
Зарыто в землю совершенство,
и надо думать, неспроста.
А неудачникам из Энска,
кому гармонии вселенской
в своей глуши не ощутить,
мне остается сообщить,
что с перистальтикой прекрасной
нутро работает всегда,
перемещая без труда
свеженачитанные массы,
и в нужном месте, в нужный час
доставит на поверхность вас…
2.35

С глубоким удовлетвореньем
(язык тех дней забыть нельзя)
великолепное творенье
покинем временно, друзья.
Признаюсь, что завлек обманом
героя данного романа
в тот самый уголок Москвы,
где иногда бывали вы.
Противник праздных интересов
и не по летам деловой,
немало спорил он со мной,
но в знаменитый храм Гермеса ,
что удалой воздвиг купец,
зайти изволил наконец,

2.36

взглянул небрежно на прилавки
и толпы алчных прихожан
(здесь опускаю сцены давки,
вниманьем вашим дорожа).
Зовет нас авторское право
с Никитой двинуться направо,
уговорив его чуть-чуть
в известном месте отдохнуть —
там, где на камень величавый
поставлен бронзовый пиит
и с высоты, как бог, глядит,
склонив в задумчивой печали
позеленевшую главу ,
как будто тошно здесь ему.
2.37

Хотелось лично мне представить
ему героя этих строк
и удовольствие доставить,
прилежно выучив урок.
Мы тоже, мол, не лыком шиты
(имею я в виду Никиту),
извольте видеть, ваша честь,
у нас свои герои есть!
Конечно, парень не Евгений,
но в то же время, видит бог,
не столь уж откровенно плох,
учтя упадок поколений
и слабоумный их разврат
(о чем нам факты говорят).

2.38

Как это здорово, читатель,
с усталых ног ботинки снять
и с чувством, близким к благодати,
за всем и всеми наблюдать!
И пусть достойно порицанья
пустое миросозерцанье,
невольно отмечает взгляд
бомжа в фонтане, длинный ряд
скамеек, ножек вереницу,
чету воркующих мужчин
(чему не ищем мы причин)…
Чудны твои дела , столица!
Но если слаб умом понять,
не стоит на Москву пенять.
2.39

Как ни приятно расслабляться
и ножки в mini созерцать,
пора отсюда убираться
и воле следовать творца.
Ему, как видите, угодно
при первом случае удобном
в престижный вуз Никиту слить
и до поры о нем забыть.
Пришли. Михайло Ломоносов
любезно встретил у ворот.
Никита в дверь – и был таков,
оставив нас, читатель, с носом,
чем удивлен немало я —
здесь нюхать нечего, друзья!

3.1

Велик и труден путь познанья.
Его мы вправе облегчить,
прослушав курс не ради знаний,
а чтоб доку'мент получить.
Всего-то дел: задавшись целью,
пять лет втирать очки доцентам,
водить за нос профессоров
и опасаться докторов;
наладив нужные контакты,
рассеять вовремя грозу,
пустить, где следует, слезу,
давя на всем известный фактор…
Учитесь, вот вам мой совет,
ведь лучше школы жизни нет!

3.2

А если обзовут профаном —
дипломом промеж глаз тому,
диплом в руках у Митрофана —
тупой предмет . И по всему,
пришелся он ему по нраву,
ведь скрыто в нем святое право
хоть кем-то да руководить,
иначе как бедняге жить?
И то, и это неохота,
и нет призванья ни к чему,
а труд простой не по уму, —
руководящая работа,
пожалуй, будет в самый раз,
руководить любой горазд.
3.3