Елена Федорова - Вверх по Меконгу (сборник)

– Посмотри мне в глаза! – приказала она.

Ему почему-то стало страшно. Озноб пробежал по всему телу. Сердце замедлило свой ритм, стало трудно дышать.

– Зачем? – прошептал он, чувствуя, что сердце вот-вот остановится.

– Посмотри! – ее голос звучал, как тысяча громов. От страха он крепко-крепко зажмурился и… проснулся.

Огромная круглая луна заглядывала в его окно и скорбно улыбалась. Он свесил босые ноги с кровати, минуту посидел неподвижно, потом решительно поднялся, задернул занавески, вновь нырнул под одеяло и блаженно потянулся:

– Вздор. Все это – вздор. Сейчас я закрою глаза и увижу другой сон. Нет. Я не увижу больше ничего во сне, потому что я буду спать без сновидений. Я должен выспаться, поэтому я против сновидений. Против снов…

– Вы против снов, – усмехнулась лесная фея, усевшись на край его кровати. – Но разве в вашей власти запретить видениям, привидениям являться тогда, когда они желают? Разве вы можете сказать, почему и зачем сняться людям сны? Будь вы хоть тысячу раз против снов, вы все-таки не властны над ними. Ваше сознание, ваш разум не принадлежат вам, когда вы погружаетесь в дремотную истому…

– Но я могу проснуться в любой момент. Я могу открыть глаза и разом разрушить чары сна, вырваться из царства сновидений и грез, – воскликнул он, приподнявшись.

– Во снах не все так просто, как в словах, – усмехнулась фея, тронув его своей светящейся рукой. Он опустил голову на подушку, почувствовав свинцовую тяжесть во всем теле.

– Вы не можете проснуться сразу, даже если сон пугает вас, – проговорила фея таинственным голосом. – Сон, видение не отпускает вас. Отпускает вас не сразу. И потом еще долго-долго вы пребываете в его власти. Ваши мысли не принадлежат вам. Ими владеет сновидение. Поэтому-то мысли и спешат туда, в ночь, чтобы найти объяснение, чтобы увидеть еще раз то, что невозможно увидеть при свете дня.

– Зачем я вам? Почему вы не отпускаете меня? – сдавленным голосом спросил он.

– Я хочу, чтобы ты посмотрел мне в глаза, – нежным голосом проговорила фея.

Он почувствовал огненное жжение в солнечном сплетении, солоноватый привкус крови во рту и, подумав, что это пришла его смерть, поднял голову. Ее глаза были похожи на две далекие звезды, мерцающий свет от которых летит на землю миллионы световых лет. Он уже не обжигает. Он завораживает. Завораживает так же, как сверкающая белизной кожа и волосы, отливающие серебром. Как полуулыбка темно-коралловых губ и голос, проникающий в каждую клеточку его тела. Ее голос успокаивает, баюкает, прогоняет прочь дурные мысли.

– Нет, это не смерть, – улыбается он. – Это – жизнь во всей ее полноте и яркости. Жизнь со всеми взлетами и падениями, удачами и разочарованиями, радостями и раскаяниями, любовью и ненавистью. Жизнь…

– Ваша жизнь, – шепчет она, и в него вливается свет далеких звезд. Тех звезд, на которые он смотрел часами, мечтая оказаться там, в далеком далеке и, глянув на землю, сказать: «Я живу в седьмом измеренье и оттуда смотрю на вас!»

– На вас лежит печать, – шепчет фея.

– Печать? – удивляется он.

– Печать таланта. Вы – художник. Вы можете видеть мир по-иному. Вы можете показать увиденное другим людям, – голос ее звучит громче. – Вы сможете рассказать им о далеких мирах семизвездий.

– Созвездий, – вторит он. – Созвездий, в которых семь звезд.

– В которых тысячи звезд и тысячи световых лет. И нет предела вселенной. Нет. Как бы люди ни старались отыскать ее границы, их никогда не найдут, – голос ее становится тише. – Знайте это, но не спешите открывать другим своего знания. Вас не услышат. Люди не могут услышать рассвет. Миг лишь один и его уже нет. Миг – шаг, друг – враг. Прощайте.

Фея отвела взгляд. Сразу стало темно и сыро. Исчезли краски. Исчезли звуки. Исчезло все. Лишь светящиеся руки еще касались его рук, кистей, пальцев.

– Кисти в ваших пальцах будут волшебными, – последнее, что он услышал перед пробуждением…

– Вы обладаете удивительным талантом. Вы – волшебник. Нет, это кисти в ваших руках, как волшебные палочки, которыми вы творите чудеса. Скажите, Джованни Виченцо, у вас есть какой-то секрет? Может быть, это тайное заклинание, которым вы пользуетесь, когда пишете, нет, я бы сказал больше – творите свои картины, свои полотна? – первое, что услышал Джованни, когда принес свои работы в Академию художеств.

– У меня нет никакого секрета. Я просто пишу то, что вижу, – ответил он.

– У кого вы учились? – глянув на него поверх очков, спросил профессор.