Дмитрий Щедровицкий - Стихотворения и поэмы

Так и Алимпию уже рука
Не повинуется, и смотрит Лик прекрасный
Уже как будто бы издалека,
Едва задуман, чуть намечен, –
А кисти падают, и нечем
Помочь…

…Вдруг входит некто – юноша столь светел,
Что ни в один из прежних дней
Алимпий бы его и не заметил,
Решил бы – отблеск на стене…

Тот, Светлый, поднимает кисти,
И Лик последний, неземной –
Густых небес рисует высью
И умиленья глубиной…
И та икона – не сгорела
В пожары, войны, мятежи…

Но кто ты – Светлый, в ризе белой,
Художник юный? О – скажи,
Не ты ли – день, не ты ли – Голубь,
Что в храме юности поёт,
Не ты ли – взгляд, не ты ли – прорубь
В глаза Небес –
Сквозь жизни лёд?!

Увидел как-то Пётр, что Муромский князь Павел,
Его родимый брат, внезапно заскучал…
Причину Пётр узнал – и Змея обезглавил,
Что к Павловой жене являлся по ночам,
По действию злых чар и в образе супруга…

Но Пётр, избавив брата от недуга,
Сам занедужил: весь в крови, пролитой Змеем,
Он был – и язвами покрылся в тот же час…

Мы ж ничего того оспаривать не смеем
И повторяем всё, как и дошло до нас.

Никак не может князь от язвы исцелиться,
Но наконец слуга ему приносит весть:
В селе рязанском есть Феврония-девица,
А у девицы той от язвы зелье есть.
Но благодарность Пётр ей должен не иначе
Воздать за врачевство, как сам на ней женясь!..

Однако ж был весьма недолго озадачен
Условьем этим князь:
«Да ладно – отшучусь да откуплюсь подарком!» –

И обещает ей…
И вот ему несут
С какой-то кислой жидкостью сосуд:
Он должен ею в бане жаркой
Весь натереться.
Лишь единый струп –
Не натирать…
И под вечер Петру
Топили баню. А уж поутру –
Князь исцелился!..

Но не так он глуп,
Чтоб на Февронии не знаемой, не знатной
Жениться! Князь дары ей шлёт…
И получает их обратно!

Выходит – исцелён бесплатно?
Ан нет! Вдруг струп единый тот,
Волшебным зельем не натёртый,
Растёт и ширится!.. И вот уж князь,
Пред тем насмешливый и гордый, –
Лежит весь в язвах, распростёртый
У ног Февронии, винясь
В неверности минувшей – и клянясь
В грядущей верности…

А как они
Потом святыми оба стали,
И как друг в друга были влюблены,
И как молитвой их исцелены
Бывали многие – об этом вы читали!
Мы обо всём поведать не сумеем…
А умерли они в единый час.

Мы ж ничего здесь добавлять не смеем,
Лишь повторяем всё, как и дошло до нас…

Щил был хитёр: он деньги в рост давал,
Разбогател – и, чтоб себя прославить,
Решился храм в честь Покрова поставить.

Святитель Иоанн его призвал:
– Ты ростовщик! Твой храм святить не буду!..
Тут Щил – рыдать взахлёб.
А Иоанн:
– Купи назавтра гроб
И ляг в него, облекшись в саван,
И пусть тебя во храме отпоют.
И если Бог тебя признает правым,
То жив останешься, и церковь освящу,
А коль умрёшь – ты грешник и кощун!

…Едва отпели Щила, –
Раздался гром, и в миг с очес
Со Щилом гроб исчез:
Его под землю нечисть утащила!..

Тут Иоанн велел иконописцам
Изобразить на фреске: «Щил в аду» –
И, в страхе, сам уйти уж торопился,
Как в ноги – Щилов сын:
– Чем отвратить беду?!

Святитель сжалился и рек:
– Потребно
Дней сорок в храмах сорока
Служить заупокойные молебны,
Не обходя раздачей хлебной
Ни одного во граде бедняка!..

…Сын Щилов сорок дней голодных кормит кряду:
Вдруг, на закате в день сороковой,
На фреске Щил задвигал головой –
Щил поднял голову из ада!..

Другие сорок дней молебны длят:
Уже по пояс Щил в смоле кипящей!..

На сто двадцатый день – Щил покидает ад!
Вдруг в церкви – гром!
В ней – гроб!
И в гробе настоящий
Явился Щил! Он мёртв,
Но он – в слепящем райском одеянье…

Так превратился в милостыни мёд
Весь чёрный дёготь Щиловых деяний!..