Влад Снегирев: Моя эпоха

Но их голоса были там неуместны,
не очень ценила их Родина–Мать.
Так что ж оставалось? Лишь быть неизвестным
и жить, как другие, – терпеть и страдать?

А Запад манил их, дразнил ярким блеском,
шептал сладострастно, свободу сулил.
Ну, сколько ходить можно строем советским,
без чувств, без души, выбиваясь из сил…

Они получили всё то, что хотели,
не зная размеров реальной цены.
Так что же вам снится, когда вы в постели,
солдаты слепые холодной войны?

2010

P.S.

Я тоже уехал бы с вами,
испив боль и горечь до дна.
Но как не меняйся местами,
а всё же – тюрьма ведь одна.

Они уезжали навечно,
не бросив и взгляда назад.
Они покидали беспечно
Россию, Москву, Ленинград.

И было им лучше – где больше
заплатят за каторжный труд, –
в Америке, Дании, Польше…
Где доллары – там и уют.

А Родина, вера и совесть, –
какие пустые слова.
Они пишут личную повесть,
а прошлое помнят едва.

Обжившись на новеньком месте,
устроив – как можно семью,
они собираются вместе,
чтоб молодость вспомнить свою.

И до бесконечности спорят
о том, где им лучше жилось;
укрывшись от дальнего горя,
приветствуют горечь и злость.

Не спорьте о жизни пропавшей,
её все равно у вас нет.
Завидовать участи нашей
придётся вам множество лет.

Кипите от собственной злости
и спорьте всю ночь напролёт.
Прощайте, случайные гости!
Россия без вас проживёт.

2010

P. S.

Я всё это видел и знаю,
как страшно об этом писать.
Была бы дорога иная,
могло быть иначе… Как знать.

Пора валить... Но вот куда?
Где нынче хакеры в почете?
Ведь я взломаю без труда
любой имейл, что назовёте.

Брутфорс всегда имел успех,
когда свой круг смыкает время.
А можно фишинг, - без помех
проникнет быстро в чьё‑то темя.

Не любят хакеров у нас,
у тех, у этих, в целом свете.
Недружелюбных много глаз
следят за нами в Интернете.

Здесь хорошо – но лучше там,
где сплошь доверчивые люди.
Хотя бы тот же Амстердам...
(Пусть даже выбор и абсурден).

Я устремляюсь на закат,
где жизнь сытней, а ветер тише.
И пусть судьбу мою решат
глаза, что смотрят на нас свыше.

2016

Блажен, кто верит в сказки, небылицы:
в бессмертье душ, в мечты, в Святую Русь.
В тумане тают контуры столицы,
в которую я больше не вернусь.

Я уезжаю может быть надолго,
скорей всего – навечно, навсегда,
освободившись от объятий долга,
вдали растаяв молча, без следа.

Я разрываю все оковы, скрепы,
все связи рухнут – снова будет тьма.
А здесь ‑ всё ложь и души наши слепы,
и впереди тюрьма или сума.

Была страна богатая, большая.
Всему на свете настаёт конец.
Здесь подлецов смердящих волчья стая
сплела царю сверкающий венец.

Поэтому темно в глазах и лица
неразличимы. И не все ль равно.
Ведь я не молод, мне уже за тридцать.
Иллюзий нет уже давным‑давно.

И я уйду, не чувствуя печали,
зажав билет к свободе в кулаке.
Но я свободен и опять – в начале,
без чемоданов, снова налегке.

2016

Воротишься на родину. Ну что ж,
найди попробуй прошлого приметы.
Они – твоя отраднейшая ложь,
забытые в изгнании предметы.

Как хорошо, что некого винить
и не держать в своей душе обиду.
Как хорошо, – её похоронить
уже успели, спевши панихиду.

Пойми, изгнанник, - родине конец.
И пустяками ум пытливый занят.
Купи вина - непонятый беглец,
потом поплачь, возможно легче станет.

Теперь придётся с чистого листа
построить образ огненный и нежный.
А может быть всё было неспроста,
и ты предвидел случай неизбежный?