Асламбек Абдулаев - Волчий след

Жена и дочь, сестра и мать,
Твой образ славою увенчан,
Мы будем вечно воспевать
Достоинство чеченских женщин!

В родной стране роль эмигранта отвели,
Кольцуют, словно хищника в загоне.
Нас в список расконвойных занесли,
Хотя живем в одной свободной «зоне».

Походка, рыло, танец – все не так,
Куда же мне? – Обратно гонят, в горы.
«Тревожно там», – твержу я, как дурак.
Они теснят, ссылаясь на раздоры.

Тебе по морде – сразу извинись,
Судья завысит срок – не удивляйся,
Нас учат жить по Библии: смирись,
Вдруг убивают – не сопротивляйся.

Для коренных – отдельная строка:
Они в команде, льготы от рожденья,
В зеленых светофорах вся тропа,
А ты дивись от ихнего везенья.

Вельмож важны сегодня интересы.
Подогревая буйство бунтарей,
Склоняют к войнам шумные конгрессы,
Не слыша слёз ни вдов, ни матерей.

Кого-то не устроила делёжка,
Ресурсов стратегических цена,
И вот уже вовсю идёт бомбёжка,
Ряды могил готовит всем война.

Пусть пропадёт желание господства
И мудрым будет в мире каждый вождь!
Пусть лишь в искусствах ищут превосходства,
Воистину, да канут зло и ложь!

Любви и мира миру не хватает.
Прозреем вместе, скажем: «Нет войне!»
Для жизни счастья нам сам Бог желает.
Во имя мира скажем: «Бойне – нет!»

Малые народы, что нам снится?
Равенство и братство без войны?
Может, стоит в массе раствориться,
Позабыв, кем были рождены?

Наш обычай братьям чужероден,
Даже танцы стали раздражать.
Подскажите, вам какой угоден? —
Мы его попробуем плясать.

У любой страны закон единый,
А в моей – на этносы разбит:
Свой маньяк – герой непобедимый,
Мой земляк – осужден иль убит.

Как донести, как убедить? Не знаю!
Видавший сам все ужасы войны,
Донецкие я сводки открываю:
Там гибнут люди просто, без вины.

Снуют по кабинетам генералы,
Как будто ставя ставки на бегах.
Не ведают сердца чужой печали
Цепляясь за победный результат.

Воюющих уговорить желаю.
Всех, кто сегодня вышел убивать,
И тех, и этих слёзно умоляю:
Поберегите плачущую мать!

Вам не видать победного парада
И не услышать благодарных фраз:
Убийцу брата ждут ворота ада,
Остановите этот страшный фарс.

Мы ваше горе сердцем разделяем
И санкции Европы не страшны.
Не вечны войны. Каждый это знает.
Придет конец веселью сатаны.

Оплачут жены павших в бойне страшной,
Воронки зарастут густой травой,
И только станем просыпаться чаще
Да вздрагивать, заслышав ветра вой…

Я свалился в горячем бреду,
Разметавшись на старом диване.
Киллер мой припоздал на беду,
Кровник мой заблудился в тумане.

Значусь я на планете чужой
Как чеченский простой недобиток,
Так отправьте меня в мир иной.
Большинству из людей не в убыток.

Женский траур – укор и вина,
За сынов и мужей – назиданье.
Прибрала самых смелых война,
Я в бредовом живу ожиданье.

Про меня позабыли, хоть плачь.
Не горю я желаньем жить с вами.
Передёрни затвор, мой палач,
Отпусти меня вслед за друзьями.

Меч с весами и римская тога
Лишь надежда на праведный суд.
Адвоката опасна дорога
В той стране, где Фемиду не чтут.

Загребущие жадные руки
Эталоны слепили себе.
«Комитет» беспредела и муки
Как палач в невеселой судьбе.

Свой-чужой. Вот политика наша.
Разгоняем нацистов волну,
Сами варим кровавую кашу
Раздирая на части страну.

Адвокат? Да, не местный, не русский,
Много знал, справедливо решал.
Не понравился: больно он шустрый,
«Утопить!» – приказал генерал.

До какого порога скатились?
Уверяют внимающий люд,
Что свидетели чем-то купились,
На процессе лукавят и лгут.

А нацмен – настоящий вредитель,
Давит этот кавказец на суд.
Он в гипнозе силен, искуситель,
Пробивает систему «на зуб».

Смел, начитан, ответит по теме,
Беспредел пресекать только рад,
И фальшивые рушатся схемы,
Не сдается защитник Мурад.