Дмитрий Пригов - Монады

Корабль же, скорее всего, схватываемый кем-то там неведомым в глубине, содрогался в ужасе, не имея возможности бежать куда-либо в иные благостные пространства. Он замирал и снова принимался вздрагивать даже в некоем уже и блаженстве.

Помнится, в одном фильме я видел, как тощий, словно выточенный из плотного черного дерева, удлиненный африканец стремительно подныривал под огромного и ужасающего крокодила. Через некоторое время страшная туша всплывала на поверхность и замирала. Глаза крокодила застывали в блаженстве. На них накатывалась маслянистая слеза. Его вытаскивали наружу, не способного к малейшему сопротивлению или даже осознанию происходящего. Вот оно – одолевающее нас блаженство! Нирвана! Измененное состояние сознания! Его связывали и уносили прочь. Он приходил в себя и начинал извиваться всем своим мощным телом от головы до крупнопупырчатого хвоста. Да куда там!

Вот тебе и нирвана!

Наконец девочке удалось полностью слиться, попасть всем телом в резонанс дрожания металлического существа. Она не могла остановиться. Черты ее лица как будто спутались и перемешались. Трудно сказать, могла ли она, в ее ли силах уже было остановиться, ощутить себя отдельной от этого всеобщего содрогания.

Да, уже не могла.

Мать обняла ее сзади, прижалась к ней своим крупным телом, не поддающимся общему неведомому смятению.

Девочка расслабилась и почувствовала, как целая стая щекочущих мурашек, будто сдернутых с нее, как маслянистая пленка, разом бросилась прочь. В небо? В воду ли? Как те памятные бесы. Хотя какие бесы? Зачем такое уж преувеличение. Просто – слабость и мелкое передергивание всей кожи.

Девочка перевешивалась через борт и рассматривала прозрачную, по замечанию отца, как водка, воду. Она видела мелких проскальзывающих акул. Отсюда они были нестрашны.

Что-то плоское, бледное, как огромное смутное лицо, мелькнуло внизу и исчезло под днищем корабля. Манта – догадалась девочка. Она знала их по картинкам во всякого рода естественно-научных книгах. Видела небольших в небольших же аквариумах. Но эта была ни с чем несоразмерной величины. Девочка перебежала на другой борт и наблюдала, как гигантское существо медленно парило на прозрачной глубине, словно демонстрировало себя. Любовалось собой.

Девочке это понравилось. Она даже подумала, что, случись ей быть мантой, она вела себя подобным же образом. Девочка знала о теории метапсихоза, беспрерывного возвращения, переселения душ, повторных рождений в телах и образах всевозможных существ, насекомых и даже растений. Ее это не пугало.

Хоть вид манты и был несколько устрашающ, но девочка точно знала, что не она является тем самым сокрытым подводным ужасом. При всей как бы своей монструозной внешности это гигантское существо смиренно питалось планктоном. «Так же, как я кашей», – улыбнулась про себя девочка.

Кстати, как-то под вечер на море мать позвала ее из воды. Девочка нехотя встала и поплелась к кромке моря. Ее что-то словно удерживало.

– Скорее, скорее, – торопила ее мать. – Смотри.

Она легко всплеснула рукой, и вослед посыпались бледные зеленоватые светящиеся крупинки. Капельки. Мать стремительно провела рукой прямо по поверхности воды, и та вся запылала бледным зеленоватым светом. Девочка вспомнила рассказы няньки, что это души утопленников, поднимаясь из глубины, прозрачными призраками прилипают к неосторожным купальщикам, усыпляя их, окутывая мороком и безволием, утаскивают за собой в глубину. Девочка почувствовала, как ноги медленно уходят в расступающийся донный песок.

– Это планктон светится, – мать притянула ее к себе. – Попробуй.

Девочка нерешительно взмахнула рукой. Действительно – все вокруг засветилось.

Там же, на пароходе, с открытой палубы она наблюдала легкие джонки рыбаков. Вдали над лодками что-то вспыхивало белое, сверкающее на солнце и мгновенно уходило в воду. Через некоторое время это белое сияние с плеском вырывалось из воды. Девочка пригляделась и разглядела достаточно крупных, размера с утку, птиц. «Сампаны», – объяснила мать. С их помощью рыбаки и вылавливали рыбу.

Птицы беспрестанно уходили в воду и появлялись вновь. Девочка пристально всматривалась, ожидая обнаружить на них следы того самого неведомого, подводного, устрашающего. В клюве вынырнувшей птицы взблескивала рыба. Но прежде, чем та успевала сглотнуть добычу, рыбак притягивал ее к себе за бечевку, прикрепленную к кольцу на шее сампана, и выхватывал рыбу. Птица испуганно всплескивала крылами и пускалась за следующей добычей.