Дмитрий Пригов - Монады

Девочка следила довольно долго за этими мельтешениями птицы и рыбака, но ничего, могущего бы ей помочь раскрыть таинственность укрытой морской жизни, углядеть не смогла.

Она перевела взгляд на лоснящихся дельфинов, выталкиваемых из воды, видимо, той же самой рукой, что и содрогала пароход. Но те были вполне веселы и игривы. Видимо, не все так однозначно.

В том же самом путешествии, высадившись с родителями в каком-то мелком порту, девочка набрела на огромную гору сверкающих и переливающихся всеми цветами побежалости, копошащихся и вздрагивающих единой, почти неразделимой массой, морских тварей свежего улова. Там были зеленые и голубые крабы, лазурные лобстеры, электрические скаты, черные угри, морские звезды, осьминоги и бесчисленное разнообразие всяческих крупных и мелких рыб. Тут же у края с закрытыми глазами и замкнутой пастью лежала крупная акула.

И вдруг мертвая пасть разверзлась огромной черной пропастью, окаймленной безумным количеством блестящих фаянсовых зубов. Девочка едва успела отскочить и, застыв, оставалась стоять в опасной близости.

Оказавшийся рядом рыбак огрел акулу по голове огромным металлическим шестом. Она издала шипящий звук сдувшегося футбольного мяча. Рыбак засунул шест ей в пасть и резко дернул в сторону. Оттуда вывалилось несколько крупных зубов с острейшей, как нож, кромкой. Рыбак протянул два из них девочке. Та взяла их осторожно двумя пальцами и аккуратно положила в кармашек платьица.

Девочка лежала на теплом песке бескрайнего ярко-желтого пляжа и смотрела в небо. Она вдруг осознавала себя нестерпимо одинокой, затерянной во Вселенной. В той необозримой и необитаемой, о которой рассказывал отец. Ей становилось бесконечно грустно. Слезы наворачивались на глаза. Она замирала и лежала неподвижно.

Следом под песком она ощущала какие-то шевеления, чуждые проползания. Возможно, даже и странные чьи-то поползновения. Сухие потрескивания и шорохи осыпающегося слоями песка, проваливающегося в неведомые пустоты и глубины. Можно было расслышать и невнятные восклицания. Кого-то утаскивают вглубь – догадывалась девочка. Это понятно. Это здесь случается. Это известно всем. Местные песчаные, вечно подхихикивающие злодейки-ящерицы славились коварством и подобными проделками. Оглянуться не успеешь, а уже бродишь, низко наклонив голову, по тускло освещенным, длинным, узким, глухим, почти полностью лишенным воздуха подземным песчаным коридорам. Покачивающиеся призрачные тени перебегают дорогу и исчезают в боковых ответвлениях. Голос отлетает от тебя на расстояние двух-трех шагов, сворачивается в липкий комочек и падает прямо у ног. Не докричишься. Недоплачешься.

Девочка поправила под собой полотняную подстилку, еще раз удостоверившись в ее прочности.

Кстати, почти точно так же, лежа на жестковатой траве английского клуба, наблюдая отца, в шортах бодро вышагивающего по гольфовому полю, она замечала какие-то быстрые тощие волосатенькие ручки, стремительно выскакивающие из глубины лунок, цепко хватающие мячики и утаскивающие их в неведомые подземные пространства. Правда, потом, с какими-то своими, видимо, еще более коварными замыслами, возвращали их обратно. Девочка задумывалась.

Взрослые, занятые своими бесконечными проблемами, подсчетами ударов и очков, мало что замечали. Или замечали, но совсем не то. Не то, что нужно. Но девочка все подобное видела неукоснительно и в невероятной откровенности. Легко обнаруживала, вычленяла и отделяла. Даже знала заранее. Отец, наверное, тоже ведал про то. Скорее догадывался, но не подавал виду. Девочка быстро взглядывала на него, и ей казалось, что он отвечал ей таким же понимающим взглядом.

Но, вообще-то, здание гольф-клуба, где наличествовали три бара, ресторан, спальные апартаменты и бильярдная, у нее было в гораздо большей степени связано с большим и темным кинозалом, где в ожидании отца она, замирая, бесконечно долго следила приключения ярко раскрашенных и отчаянных мультипликационных героев. Тех же, к примеру, только что объявившихся в мире Тома и Джерри. Да что она! Огромные здоровенные американские вояки, ветром мировой войны на краткое время занесенные сюда, раскрыв рот, следили нехитрые перипетии рисованных чудиков.

Да, да, помнится, гораздо-гораздо позже и в моем отечестве, удаленном от всего американского, напористого и яркого, даже противостоящего ему всем возможным своим идеологическим напряжением, все-таки, в результате, тоже объявились внешне невинные герои диснеевских фантазий. Но это только внешне. А так-то: