Дмитрий Пригов - Монстры

А тут случился голод, или
Неурожай, и их погнали
Собравшись всем селеньем гнали
Крича собаками травили
Стреляли, били и прогнали
Они ушли и затаили
Как оказалось
Обиду
И как-то весточку прислали:
Ждите отмщенья, не забыли
Обиды! и там будет им
Отмщением
Один из вас

Амбар он обошел вокруг
Припоминая свое детство
Друзей, родителей, соседство
Всего прочего
Милого
Утерянного
Тогда же быстро оглядеться
Успел он – но куда же деться
Сумели эти; как бы старцы
Трое
Но ни души! отныне статься
Ему быть одному – ни братца
Ни ласковой какой сестрицы
Ни друга, ни единоверца
Ему
Он голый был – ему одеться б
Или бы просто завернуться
Во что-нибудь, в какое б средство
Подручное!
Он вдруг почувствовал, что сердце
Забилось, как у страстотерпца
Быстро-быстро
И ярость – никуда не деться!
И радость охватила вдруг
Его
И неодолимая злоба
И невероятная радость
И ярость неодолимая

Вот показался крайний дом
Закрытые глухие ставни
Огни потушены, блистали
Лишь
Одни звезды в таинственной тишине
Он вышел из пещеры – дали
Пред ним картины расстилали
Неведомые досель
В нем чувства странные играли
Словно на части разрывали
Грудь
И мышцы плотно покрывали
Словно отлитое из стали
Все тело
И с криками, как на ристанье
Безумными
В горах скакал, пока не стали
Сгущаться сумерки – едва ли
Он смог бы разобраться в том
Что с ним происходит
Издалека собачий лай
Раздался, он остановился
Напрягся весь и затомился
Опять
В горах без устали носился
Вдруг как застыл и опустился
Он на колени, прислонился
Щекою к камню и залился
Слезой, внезапно озарился
Улыбкою и припустился
Вниз; вниз, туда, где разместился
Быт мирный тех, кто поселился
Давным-давно здесь, он стремился
Вниз, вниз, безумный, как Мамай
Какой-то

Вбежал в селенье он – узнали
Его и осторожно стали
Расспрашивать
Но вглядываясь распознали
Неявные им всем вначале
Черты безумия – блистали
Глаза его, все перестали
Шутить и в ужасе застыли
Из его пальцев прорастали
Блестящие, словно из стали
Когти
И дыбом волосы все встали
Зубы фарфоровой эмали
Блеснули
И все! и все! и не видали
Больше
Никого в живых
В селении

И жуткий бес в него вселился
Или вернее – объявился
Еще вернее – обнажился
В нем
звериным взглядом огляделся
И страшно вдруг развеселился
Внутренне
И первый, кто ему попался
В крови растерзанный остался
Лежать, а он смеясь пустился
За прочими
Никто, никто не смог, не скрылся
От него
Зубами острыми впивался
Въедался, яростно вгрызался
И с глупым звуком разрывался
Словно нарыв телесный саван
Страдающих двуногих тварей
Звук слабый тихий раздавался
И сок кровавый разливался
И всякий, кто ему попался
На пути
Своею кровью заливался
Отпущенной
На волю
И он безумный веселился
Телами мертвыми игрался
И ужас, ужас поселился
Окрест

Оставшиеся здесь живыми
Дрожа как овцы, сбившись в кучу
В последней слабнущей надежде:
Мать, мать его скорей зовите! —
Вскричали
Растрепанную, чуть живую
Ее за руки притащили
И пред его глаза явили
Он замер вдруг, как напустили
Анестезирующий, или
Дурманящий туман там, или
Что еще там иное
На него
Она в сомнении стояла
Вначале, будто не признала
В нем сына, после протянула
К нему свои худые руки
Приблизившись в глаза взглянула
И что-то, видно, отшатнуло
Ее
Она отпрянула в испуге
А в нем словно радость объявилась
Снова
Он как собака отряхнулся
От оцепенения
И мощными зубами впился
Ей в горло и тотчас залился
Липкой старческой кровью

И снова в горы он бежал
И там беспамятный блуждая
По скалам яростным скакал
Окрестности все оглашая
Криками
Пред ним порою возникал
Словно светящийся овал
Некий
И кто-то тихо скликал
Его:
Сынок! —
Он ничего не понимал
И снова по горам скакал
Скакал, пока не уставал
В изнеможении лежал
Некоторое время
Но вскакивал и вновь летел
В селенье бедное, бежал
Словно там что-то потерял
Или оставил
Или позабыл
Там
Что-то
И всех, кого ни повстречал
Оставшихся
Даже собак он выгрызал
До основания

Так было много-много раз
Воспоминал он, приближаясь
К селению и погружаясь
Словно
В некий туман
Как он тогда в горах скитаясь
Во тьме о камни спотыкаясь
Ногами больно ударяясь
Блуждал, порою возвращаясь
На пепелище, натыкаясь
На трупы
Не сожалея и не каясь
В содеянном, легко касаясь
Лежащих тел и тихо скалясь
И уходил
Селенье ж тихо разрушаясь
Стояло, путник не решаясь
В ту сторону пугливый глаз
Повернуть
Огибал его за километр