Дмитрий Пригов - Монстры

Но работавшие свидетельствовали. Тайком, а свидетельствовали, что били там смертным боем. Страшно били. Да и всякий, начни его лупцевать, засветится как миленький. Чего же тут необычного и сверхъестественного? Светом тем хотели посад освещать. Но потом обнаружилось какое-то вредительство, и всех неведомо куда перевели. Электричество попросту протянули от высоковольтной линии, проходившей в километрах трех отсюда. И все забылось.

А теперь прямо напротив расположения наших наблюдателей, по крутому левому берегу бродили привычно-нелепые фигуры монастырских курортников. Взгляды мальчиков скользнули по ним и задержались на тощеньких детских фигурках.

– Я и говорю, отдохнул бы, вместо того чтобы работать на этих:

– Ну, он работает все-таки на предприятие. На государство. На Родину, – возразила Ираида Львовна. Довод из сильнейших. Возразить практически было нечего.

Ираида Львовна с трудом через голову стаскивала длиннющее и широченное розовое крепдешиновое платье. Под ним она оказалась в огромных темных трусах, облегавших ее крупный стан, и в таком же, почти бронированном, бюстгальтере. Она аккуратно сложила платье и разместила его на широченном грубом коричневатом банном полотенце, предусмотрительно захваченном из стен их монастырского обитания. Перебирая маленькими аккуратными ножками, почти комически контрастирующими с ее грузным и несообразным телом, она как-то даже подпрыгивала, ступая по желтому мелкому, прогретому полуденным жарким солнцем уже до степени раскаленной плиты речному песочку, расправляя на полотенце свои и детские одеяния. Людмила Васильевна проделала то же самое, оставшись в подобной же амуниции, только слегка голубоватой и подвыцветшей. Обе переводили дыхание после нелегкой процедуры. Огляделись. Поймали взглядом отбежавших детишек. Для порядка окликнули:

– Сашок!

– Лилечка!

– У него там, знаете, отгулов на всю оставшуюся жизнь накопилось. А все изобретения к ним идут. Вы же их знаете. Ваш Михаил Яковлевич с ними знаком. – Помолчала и добавила: – Дружбу водит.

– Михаил Яковлевич руководит отделом. И они тоже руководители отделов, – невольно начала оправдываться Ираида Львовна. Подруги лежали плашмя, чуть расплываясь мягкими податливыми телами на подстеленных тряпках, с трудом приподнимаясь на локтях и жмурясь на солнце.

– Я ничего против вашего Михаила Яковлевича не имею, – поспешила заверить Людмила Васильевна.

– У Михаила Яковлевича тоже несколько ведущих конструкторов. Но он никогда:

– Нет, нет, я не про него. Я про них. А Михаил Яковлевич, я всегда и всем говорю, человек приятный, интеллигентный. А эти – просто мафия. Там, надо заметить, русскому человеку и не пробиться. Вы сами, объективно констатируя, должны это подтвердить.

– Ну при чем тут русский, не русский, – досадливо возразила Ираида Львовна. – Вот директор Павлов Андрей Андреевич, что, тоже мафия?

– Он номенклатура ЦК, – корректно отвечала Людмила Васильевна. – Саша, Саша! – она развернулась всем корпусом к реке. – Я не разрешала в воду лазить. Ты перегрелся. Сейчас нельзя!

– Лилечка, детка, подойди, у тебя косичка расплелась, – поддержала ее Ираида Львовна.

– Все-таки какое безобразие, – продолжала Людмила Васильевна.

– Нет, нет, вы не совсем правы, – стойко держалась собеседница.

– Я не о том. Это ладно. Мне и так все давно известно, и вы меня не переубедите. Я про этих огольцов на той стороне реки, – и она кивнула в их сторону. – Курят, хулиганят. Убьют и не задумаются. К годам тринадцати уже спиваются. Хоть всех без разбору сажай. Как все-таки губят русский народ!

– Кто губит?

– Уж не знаю кто, но губит, – заключила она, явно зная, кто. Собеседница, как обычно, предпочла не понять.

Ребятишки лежали на высоком склоне. Их разморило.

– Брательник говорил, жара будет все лето до самой осени, – прервал молчание Ленька. – Все сгорит. Хлеб, картошка. Грибов совсем не будет. Орехов зато полно, – заключил он.

Все обратили взоры в сторону вздымающихся на взгорье противоположного берега реки стен старинного монастыря, которые до середины своей немалой высоты сплошь заросли орешником. Когда уже начинали желтеть листья, окрестные жители, включая и наших мальчишек, почти сталкиваясь лбами, подробно обирали кусты, ломая ветки и вытаптывая подлесок.

– И река обмелеет. Как ручеек станет, – мрачно добавил Ленька.

– Вот и увидим тогда омут, – сказал Васька.

– Да нет, нет, – испуганно всполошился Федя. – Тогда вся нечисть вглубь уйдет и вход за собой засыплет. Все песком затянется и не отыскать. Надо сейчас.